Тшай планета приключений.

В полдень лодка отчалила от деревни хох-харов под небольшим парусом. Долго, всю вторую половину дня, они скользили по темной воде на юг, к паре грозных утесов, ограждавших сток Черноскального озера — там начиналась река Джинга. Перед заходом солнца лодка проплыла между утесами, увенчанными развалинами укреплений, черными на фоне пепельно-бурого неба. Под правым утесом была маленькая бухта с полосой песка, затененная скальным навесом. Рейт заметил, что там было бы неплохо переночевать, но Тсутсо и слышать об этом не хотел: «Старые замки на утесах заколдованы. В полночь древние призраки Тшая бродят по развалинам. Вы что, хотите, чтобы нас всех сглазили?»

«Если привидения не выходят из замков, что нам помешает ночевать в бухте?»

Тсутсо недоуменно взглянул на Рейта и продолжал править рулем так, чтобы лодка оставалась строго посередине между противостоящими утесами. В полутора километрах ниже по течению Джинга делилась на два рукава, огибавших каменистый островок. Тсутсо направил лодку к островку: «Здесь нас не тронет никакая лесная тварь».

Путешественники поужинали и улеглись вокруг костра. Ночь прошла спокойно, если не считать доносившихся из леса тихих присвистов и трелей. Только один раз, очень далеко, взвыли скорбными голосами ночегончи.

На следующий день они спускались по бурным порогам добрых пятнадцать километров. С точки зрения Рейта Тсутсо, ловко маневрировавший среди бешеных бурунов, мог бы взять за труды в десять раз больше. Тем временем лес сменился зарослями колючего кустарника, растительность отступила от берегов. Скоро послышался странный звук — торжествующий, все усиливающийся рев, заставлявший дрожать воздух и лодку. «Большой Спуск», — коротко пояснил Тсугсо. В ста метрах впереди река исчезала за обрывом. Прежде, чем Рейт и его спутники успели что-нибудь возразить, лодка перевалила через край.

Тсутсо объявил: «Внимание, спуск. Держитесь ближе к середине!»

Его голос потонул в рычании воды. Лодка летела вниз по узкому темному ущелью — мимо с захватывающей дух скоростью проносились угловатые каменные стены. Река превратилась в подрагивающее черное стекло с хлопьями пены, неподвижными по отношению к лодке. Пассажиры пригнулись как можно ниже, не обращая внимания на снисходительную усмешку Тсутсо. Несколько минут они то ли съезжали, то ли падали по виляющему разрезу в горе. Наконец, лодка шлепнулась в бурлящую кашу из брызг и пены — и вдруг спокойно выплыла в тихую заводь.

С обеих сторон высились трехсотметровые отвесные стены, испещренные, как оспинами, полусферическими наростами зонтичного черномлечника. Тсутсо подвел лодку к узкому галечному берегу: «Здесь я вас покидаю».

«Здесь? На дне каньона?» — удивился Рейт.

Тсутсо показал на обрывистую тропу, зигзагами поднимавшуюся по утесу: «До ближайшей деревни восемь километров».

«В таком случае, — сказал Рейт, — счастливого пути. Премного благодарны».

Тсутсо снисходительно отмахнулся: «Тут не за что особенно благодарить. Мы, хох-хары — щедрый народ, когда не имеем дело с яо. Был бы среди вас яо, спуск мог закончиться не столь удачно».

Рейт взглянул на Хельссе. Тот ничего не сказал.

«За что вы так не любите яо?»

«Они нас преследуют с незапамятных времен! Яо погубили империю хох-харов. Теперь они держатся по ту сторону гор — тем лучше для них. Любой хох-хар издали чует яо, как гнилую рыбу, — Тсутсо ловко соскочил на берег. — Ниже по течению болота. Если вы не заблудитесь в излучинах и не разозлите чем-нибудь болотных людей, считайте, что вы уже в Кабасасе». С прощальным взмахом руки он стал подниматься по тропе.

Лодка медленно плыла по течению в коричневатой мгле под водянистой шелковой лентой неба далеко наверху. Ближе к вечеру стены ущелья начали постепенно расходиться. К заходу солнца путешественники разбили лагерь на небольшой песчаной косе и провели ночь в зловещей тишине.

На следующий день река растеклась по просторной долине, заросшей высокой желтой травой. Холмы расступились, в густых зарослях по берегам кишели небольшие обезьяноподобные пауки, тявкавшие плачущими голосами и выпускавшие в сторону лодки струйки вонючей жидкости. В Джингу впадали притоки — река успокоилась, раздалась вширь. Еще через день вдоль берегов стали попадаться разнообразно искривленные деревья, темневшие причудливыми силуэтами на фоне дымчато-бежевого неба. Парус безжизненно обмяк, влажный воздух пропитался запахом сырого гниющего дерева. Высоко в древесных кронах прятались маленькие твари, прыгавшие с ветки на ветку. Под ними в тенистой мгле порхали сетчатокрылые мотыли, парили летучие насекомые, повисшие под бледными пузырьками. Лениво шевеля четырьмя мягкими крыльями, плавали в воздухе создания, похожие на птиц. Время от времени путники слышали невидимых обитателей зарослей — низкие стоны, в перерывах сопровождавшиеся топотом, яростное шипение, скандальный визг.