Тшай планета приключений.

«Я успел их разглядеть, — осторожно, тихо сказал Аначо. — Это пнумекины — или гжиндры. Кто-нибудь заметил — они были обуты? Пнумекины ходят босиком».

Рейт посмотрел вслед убегавшим шпионам, но те уже исчезли как по волшебству.

«Гжиндры — это еще кто?»

«Отверженные, изгнанные пнумекинами».

Друзья брели домой по сырым улицам Сивише.

Аначо нарушил молчание: «Могло быть и хуже».

«Какое дело до нас служителям пнуме? Что они хотят узнать?»

Траз пробормотал: «Пнуме следили за нами с тех пор, как мы бежали из Сеттры. А может быть и дольше».

«Пнуме думают странные думы, — напряженно сказал Аначо. — Их действия редко поддаются объяснению, в них живет дух самого Тшая».

12

Друзья сидели втроем за столиком уличного кафе у гостиницы «Древнее царство», потягивая мягкое вино и разглядывая спешивших мимо обитателей Сивише. «Музыка — ключ к пониманию духа нации», — думал Рейт. Этим утром, проходя мимо таверны, он впервые услышал музыку в Сивише. Оркестр состоял из четырех инструментов. Первый — бронзовый резонатор с мелкими шишковатыми выступами, покрытыми тугим пергаментом — издавал звуки, напоминавшие самые низкие, хриплые тона корнета. Второй — вертикальная деревянная труба сантиметров тридцать в диаметре, с двенадцатью струнами, натянутыми в двенадцати продольных пазах — позволял извлекать звонкие гнусавые арпеджио. Третий — ударная группа из сорока двух небольших барабанов — вносил в ансамбль сложный приглушенный ритм. Четвертый — нечто вроде деревянного рога с подвижной кулисой — блеял, хрюкал и производил чудесные визгливые глиссандо.

Репертуар оркестрантов показался Рейту нарочито упрощенным и даже туповатым — незатейливая мелодия многократно повторялась с несущественными вариациями. Несколько женщин и мужчин танцевали лицом к лицу, подбоченившись и аккуратно перепрыгивая с одной ноги на другую. «Банально!» — поставил диагноз Рейт. Тем не менее, по окончании каждого танца пары расходились с торжествующими лицами и возобновляли свои упражнения, как только оркестр начинал играть снова. Прошло несколько минут. Несмотря на монотонные повторы, Рейт начал подмечать в мелодии и ритме хитроумные закономерности почти неуловимых изменений. Так же, как и в случае прогорклого черного соуса, неизменно заливавшего местную пищу, чтобы переварить эту музыку, требовалось значительное усилие. Непосвященному не дано было ее ценить, посторонний неспособен был получать от нее удовольствие. Возможно, для исполнения еле слышных мордентов и синкоп требовалось искусство виртуоза; вероятно, жители Сивише наслаждались полунамеками и скоротечными приметами, зыбкими оттенками блеска, едва слышными модуляциями речи. Неудивительно — до города дирдиров было рукой подать.

Не менее точным показателем, отражающим умственные процессы народа, является его религия. Из бесед с Аначо Рейт знал, что у дирдиров никакой религии не было. Напротив, дирдирмены выработали развитую, тщательно продуманную теологию, основанную на мифе о сотворении человека и дирдира, вылупившихся из первородного яйца. Недолюди, населявшие Сивише, содержали дюжину различных храмов. Насколько Рейт понимал происходящее, местные ритуалы более или менее соответствовали повсеместному образцу — за самоуничижением следовало ходатайство о покровительстве и содействии (в том числе, нередко, о предсказании исхода ежедневных бегов). Приверженцы модных вероисповеданий руководствовались изощренными и хитроумными доктринами. Их славословия провозглашались на метафизическом жаргоне, достаточно расплывчатом и обтекаемом даже для утонченных ценителей неоднозначности, каких в Сивише было немало. Служители культов, рассчитанных на паству более прагматического темперамента, предельно упростили обряды — прихожанин мог осенить себя священным символом, бросить цехины в чашу жреца, принять благословение и сразу отправиться по своим делам.

Размышления Рейта прервало прибытие черного экипажа Вудивера. Артило, исподлобья выглянув из окна, сделал повелительный жест и продолжал сидеть, сгорбившись за рычагами и уставившись на улицу.

Друзья сели в машину. В этот раз она направилась на юго-запад, пересекая центр города примерно в направлении космических доков. За окраиной Сивише, там, где на плоской солончаковой пустоши оставались лишь редко разбросанные лачуги и сараи, громоздились кучи песка и гравия, кирпича и спеченных блоков известковой глины, окруженные скоплением ветхих складов. Машина пересекла центральный огороженный двор и остановилась у конторы — небольшой неказистой постройки из битого кирпича и обломков черного пористого шлака.

Айла Вудивер стоял в открытой двери. Сегодня на нем были просторная каштановая куртка, синие шаровары и синяя шляпа. Неподвижное лицо с полузакрытыми веками не выдавало никаких эмоций. Вудивер поднял руку, изобразив сдержанное приветствие, и отступил в тень помещения. Рейт и его спутники покинули машину и вошли внутрь. Артило, зашедший следом, зачерпнул кружку чая из большой черной вазы и уселся в углу, шумно прихлебывая с явным раздражением.