Тщеславие

— Здравствуйте, я Коз... Пушкер. Михаил Пушкер, — сказал Димка полной даме с завитым париком на голове и с какими-то бумагами в руках. Димка ещё не привык к псевдониму, который мы с Поросёнком ему придумали, когда отправляли рассказы на конкурс. Поросёнок тщательно изучил сайт и всмотрелся в фотографии членов жюри. Читая их фамилии, биографии и названия их произведений, Поросёнок дальновидно рассудил, что к таким людям лучше подкатывать с правильным псевдонимом. Ведь они вполне могут испытывать симпатию к начинающему еврейскому писателю типа Димки. То есть они, разумеется, будут судить по справедливости, но лучше подстраховаться. Поросёнок тот ещё пройдоха. Недаром он не только сохранил своё место, когда всех увольняют, а даже на повышение пошёл.

— Дмитрий Козырев, — произносил вслух Поросёнок. — Надо что-то делать, звучит простовато, им что-нибудь другое подавай. — Поросёнок стал прямо бродвейским импресарио, сочиняющим псевдоним для начинающей танцовщицы[26] певицы мюзикла. — Нужно что-то запоминающееся, типа Пушкин, Путин... — Поросёнок посмотрел на бутылку пива. — Паулайнер...

— Слышь, мне, честно говоря, по х#р.

— Похер! Есть у тебя всё-таки талант! — воскликнул Поросёнок. — Похер, Похен, Гретхен, Пушкин, Пушкер... Пушкер! Гениально! «Пу», как у Путина, «пушк», как у Пушкина, и звучит вполне по-еврейски! Имя мы уже придумали! — Поросёнок обнял меня за плечо, подчёркивая таким образом, что сочиняли мы вместе.

— Имя тоже менять надо? — без энтузиазма вздохнул Димка.

— Миша! Теперь ты не Димка, а Миша Пушкер, молодой еврейский гений, поднимающийся с колен русской литературы! — Последние слова Поросёнок произнёс с раскручивающейся интонацией телевизионного шоумена, приглашающего на сцену очередного участника. Димка взъерошил волосы, изображая на лице полную потерю понимания того, что происходит.

— У тебя залысины! — заметил Поросёнок.

— У меня всегда так было, — смутился Димка.

— Малыш, ты лысеешь!

— Да не лысею я! У меня лоб такой формы!

— Малыш, не кокетничай, мы все не молодеем! Да ты вообще на русского не очень-то похож! Если бы тебя на самом деле звали Миша Пушкер, никто бы не удивился!

— Да пошёл ты! Какой я тебе малыш!

[27] —Не грусти! Это даже хорошо для нашего дела. Ты не просто молодой гений. Ты молодой лысеющий еврейский гений...

—... поднимающийся с колен русской литературы! — закончил я.

Короче, Димкины рассказы были подписаны Михаилом Пушкером, и на конкурс был отобран именно Михаил Пушкер, а не Димка Козырев. Димке надо было привыкнуть откликаться на «Миша» или на «Пушкер», а также на «Миша Пушкер». Мы его даже подрессировали немножко: «Пушкер, ко мне!» или «Мишенька, пора играть на скрипочке».

— Пушкер? Прекрасно! — певуче ответила дама, окинув Димку плотоядным взглядом, и вычеркнула что-то в своём листке.

Вскоре «Икарус» был укомплектован и тронулся. Водитель включил радио, из трещащих колонок полились песенки про то, как мужика посадили, а его баба не дождалась, а мужик вышел, зарубил топором и бабу, и её нового и снова сел. Молодые литераторы сидели по-одному, молча уставившись в запылённые окна. Только малорослая девица с крикливым голосом и в шляпке принялась болтать с соседкой. То есть малорослая болтала, а соседка вынуждена была слушать. Между фразами малорослая громко хохотала. Она не замолкала во время всего пути, и не только соседка, но и все пассажиры «Икаруса» узнали о её жизни почти всё. Ей двадцать пять, раньше [28] она писала поэмы, потом сценарии для корпоративов, а недавно вернулась в литературу. Так и сказала: «Я вернулась в литературу». Любит петь, развелась со вторым мужем, готовится к защите кандидатской по филологии и ждёт ребёнка. Под пальто у неё и вправду что-то выпирало. Видимо, будущий ребёнок.

За пыльными окнами промелькнули окраины с панельными девятиэтажками и потухшими вывесками закрывшихся игровых клубов. После МКАДа потянулись придорожные автосервисы, вдоль которых выставлены колёса и глушители, напоминающие рога фантастических железных единорогов. «Икарус» свернул с шоссе и проехал мимо старых дачных посёлков, где среди линялых деревянных строений то и дело торчали свежие сооружения из красного кирпича с эркерами, башнями и стеклянными куполами. На повороте, над обрывом, Димка залюбовался видом — сосновый бор и небо. С обрыва, беря начало у дороги, сбегал поток мусора. Будто ледник сошёл. Пакеты с объедками, несколько автомобильных покрышек, унитаз, ржавый корпус стиральной машины, автомобильная дверца. «Икарус» проехал ещё немного и остановился у ржавых ворот с надписью: «Дом отдыха "Полянка"». В фильмах такие ворота обычно открывают путь в какой-нибудь заброшенный парк с домом, полным привидений и монстров. Молодые литераторы принялись гуськом протискиваться к выходу.