Тщеславие

— Ваш отец разорился еще до того, как вы начали выезжать? — Руперт словно читал ее мысли.

— Да, но я не думаю, чтобы светская жизнь доставила мне удовольствие, — пожала плечами девушка.

— Ну и характерец, — хмыкнул Руперт. — А сколько вам лет, Октавия? Двадцать один? Двадцать два?

— Двадцать два. Старая дева, — невесело рассмеялась она.

— Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бездельник устроил вас в качестве мужа. — Руперт приподнял шляпу и поклонился проходившей мимо даме. — Вы слишком любите самоутверждаться, чтобы стать послушной женой светского мужа.

Октавия не могла решить, комплимент это или упрек, но вынуждена была признать, что доля истины в словах Руперта есть.

— У вас, я вижу, немало знакомых, — едко заметила она вместо ответа. — Даже слишком много для разбойника с большой дороги.

Руперт усмехнулся:

— Здесь, мисс Морган, я такой же разбойник, как вы карманница.

Он натянул вожжи у деревянной будочки, в которой продавали горячий шоколад в кружках и жареные каштаны. Рядом нетерпеливо переминались с ноги на ногу мальчишки, готовые заняться лошадьми конькобежцев, выписывавших на льду под музыку маленького цыганского оркестра сложные фигуры.

Руперт выпрыгнул из коляски.

— Позвольте, мисс Морган.

Он ловко прикрепил коньки к подошвам ее ботинок и перенес девушку к самой кромке льда:

— Скажите, когда будете крепко стоять на ногах. Октавия подождала минуту, привыкая к конькам, затем вместо ответа весело рассмеялась и, высвободившись из его объятий, заскользила на одной ноге к середине озера. Закружилась, помахала ему рукой.

Девушка напоминала Руперту выпущенную из клетки птичку: она носилась по озеру, и, когда пролетала мимо, он слышал ее переливчатый смех.

— Как здорово! — Глаза Октавии сияли, а щеки раскраснелись от мороза.

Прилив желания неожиданно захлестнул Руперта. В этот миг он хотел ее так, как никогда раньше не хотел ни одну женщину, хотел именно такой — смеющейся, радующейся физическим ощущениям.

Октавия заметила в его лице перемену, и смех моментально замер. Выражение ее лица было все так же открыто, глаза по-прежнему блестели, но блеск стал другим — похожим на блеск его собственных глаз. Почти безнадежно она оглянулась на многолюдный каток, словно внезапно почувствовала приступ голода, который невозможно немедленно утолить.

— Поехали вперед, подальше от толпы. — Голос Руперта будто оборвал образовавшуюся между ними невидимую связь. — Не хочу, чтобы меня перебивали. — Он взял ее за руку и увлек туда, где было меньше катающихся.

Октавия уже понимала, что согласится на любое предложение — что бы он ей ни сказал. Ее, как обломок кораблекрушения, подхватил мощный прилив, и она, не в силах сама выбирать путь, летела туда, куда несла ее волна. Октавия знала одно: всеми силами нужно оторваться от призрачного настоящего и мрачного будущего, которое это настоящее сулит. Либо ухватиться за предложенную судьбой возможность, либо утонуть в безнадежности.

— Итак? — Она сделала оборот на три четверти и оказалась с Рупертом лицом к лицу. — Каково ваше предложение?

— Брак, — просто ответил он. — Небольшой обман, который позволит вам отомстить людям, погубившим вашего отца, а мне разделаться со своим собственным врагом.

Октавия не поверила своим ушам. Она предполагала все что угодно, но только не это.

— Что вы подразумеваете под небольшим обманом?

— Я не предлагаю сочетаться настоящим браком, — ответил он так, будто это само собой разумелось. — Просто в обществе мы будем представляться молодоженами. У меня хватит средств, чтобы оплатить всю затею: приобрести хороший дом, карету, нанять слуг… А потом мы осуществим нашу месть.

Его лицо изменилось, в глазах появилась уже знакомая холодная отрешенность, словно в один миг он надел маску.

— А кому… кому собираетесь мстить вы?

— Одному человеку… Человеку, повинному в мелком недоразумении, в результате которого я оказался на большой дороге. — Голос Руперта звучал отрывисто. — Больше пока вам знать не требуется. Вам придется очистить его карманы. Но то, что нужно украсть, он хранит очень бережно, и поэтому вы познакомитесь с ним достаточно близко. Если надо, даже соблазните его… Не думаю, что это вызовет какие-то трудности. Он из тех людей, которые не устоят перед возможностью попользоваться тем, что принадлежит другим, а его тщеславие таково, что внимание привлекательной женщины лишит его всякой осторожности.

В голосе Руперта Октавия различила такую злобу, что у нее застыла кровь в жилах.

— Я должна его соблазнить? — Она изо всех сил старалась понять, что стоит за его предложением. — Вы уложите меня в постель с этим человеком?

— Да, если это будет необходимо, — сказал он с холодной убежденностью. — Где-то на теле он постоянно носит миниатюрное колечко, настолько маленькое, что подойдет только ребенку. Вот это-то кольцо вы и украдете.

— Но откуда вы знаете, что он постоянно носит кольцо на себе? — Октавия посмотрела на него в замешательстве.