Тщеславие

— Его не интересуют дочери. — В мерцающей глубине зеленых глаз Октавия прочитала недосказанное. — Муж презирает женщин, леди Уорвик.

И она удалилась, на прощание махнув рукой — жест, в котором скрывалось ее великое отчаяние.

Октавия отошла в сторону. Летиция ее предупреждала. Но она не сказала ничего такого, что сама Октавия не знала бы раньше. Сблизиться с Филиппом Уиндхэмом и не понять, какие в нем таятся темные силы разрушения, невозможно.

— Трогательная неряха! — раздался за ее спиной смех. К Октавии подошла Маргарет Дрейтон. — Неудивительно, что ее муж так и смотрит, как бы улизнуть на сторону. — В ее голосе не было ни капли сочувствия.

— Как и все мужья, — сухо заметила Октавия. Ярко-красные губы Маргарет сложились в улыбку.

Октавия с удовлетворением заметила, что зубы ее вовсе не красивы.

— Только не мой, дорогуша. Он едва ли знает, что и у себя-то делать. — Маргарет рассмеялась. — Мой вам совет — выходите замуж за такого же немощного старика. Ублажать его время от времени — тяжелое испытание. — Она пожала великолепными плечами, и над линией выреза слегка показались соски. — Но за свободу плата невелика. К тому же не надо беспокоиться, на ком он валялся, прежде чем полез к тебе в постель.

Октавия изо всех сил пыталась скрыть отвращение. Невозможно было представить, чтобы Руперт увлекся этим грубым существом. Впрочем, была в ней какая-то дикая, почти звериная жажда жизни.

— Вы немного опоздали с советом, леди Дрейтон.

— Ах да. Но ведь вы тоже играете в свою игру, леди Уорвик. — Маргарет улыбнулась и поверх веера стрельнула глазами на Филиппа Уиндхэма. — Не знаю, дорогуша, что вы от него ждете, но поверьте мне на слово: какую бы вы цену ни предложили, достойного товара за нее не получите. — Веер захлопнулся; на лице Маргарет на мгновение отразились страх и ненависть.

— Граф Уиндхэмский презирает женщин… Так мне по крайней мере говорили, — спокойно заметила Октавия. Ее собеседница снова раскрыла веер.

— Кто бы это ни сказал, он хорошо знает графа. — На губах Маргарет снова появилась злая, насмешливая улыбка. — Надеюсь, я заронила словцо в вашу душу. Все, кто играет в такие игры, должны присматривать друг за другом. — Она шутливо поклонилась. — Я сама была бы благодарна за совет, если бы нашла его полезным.

Ее взгляд устремился на лорда Руперта Уорвика, затем снова обратился к его жене. Улыбка стала еще шире, и Маргарет отошла прочь.

Октавии нестерпимо захотелось заехать острым каблучком туфельки в ее белоснежный зад. Эта женщина только что попросила совета, как соблазнить ее собственного мужа! Нет, ей не поможет никакой намек. В любовной игре Руперт предпочитает активную роль.

Но все же ей было невыносимо видеть, как Маргарет прижимается к его плечу, касается его руки. Слышать ответный смех мужа, наблюдать, как он многообещающе улыбается в ответ на ее заигрывания.

Видимо, получает от этого удовольствие, решила Октавия. Флирт с Маргарет полезен для них, но Руперт не считает его обременительным. У этой женщины особая притягательность — грубая, без всяких тонкостей, но перед ней трудно устоять.

Вдруг ход мысли Октавии изменился, и она начала винить во всем больше себя, чем Руперта и Маргарет. Она становится собственницей, а в ее обстоятельствах это некрасиво и крайне неудобно.

Спиной она почувствовала взгляд Филиппа Уиндхэма и ощутила, как он почти физически притягивает ее к себе. Октавия обернулась и в неулыбчивых серых глазах прочитала команду. И снова у нее возникло чувство чего-то знакомого, но до неузнаваемости исковерканного. Повинуясь приказу, она пошла через гостиную к графу.

— Разговаривали с моей женой? — встретил ее вопросом Филипп. — Надеюсь, нашли ее достойной собеседницей?

Злая насмешка перевернула все нутро Октавии, но она понимала, что должна отвечать в том же тоне.

— Вам лучше знать, каким красноречием обладает графиня.

— Справедливо, мадам. — Филипп поклонился. — Не хотите пройти в дальнюю гостиную? — По форме он задал Октавии вопрос, но по сути отдал приказание.

Леди Уорвик оперлась на предложенную руку, и они направились в заднее крыло дворца.

Они вышли на террасу.

— Здесь чудесный воздух, мадам.

— Да, — согласилась Октавия, зябко поведя плечами. Граф если и заметил, что ей стало холодно, не обратил внимания. Руперт накинул бы на плечи свой собственный сюртук.

— Прогуляемся немного по террасе. — Филипп накрыл руку Октавии своей.

Ей показалось, что на нее повесили кандалы. Она ничего не ответила, но позволила увлечь себя прочь от светского шума. В дальнем конце сада, под самшитами, он неожиданно грубо привлек ее к себе. Порыв Филиппа застал Октавию врасплох. Руки графа обвились вокруг ее шеи, пальцы приподняли подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза — отливающую металлом беспощадную серую глубину.

— Я тебя хочу, — прошептал он, но в словах не слышалось страсти, только холодная констатация факта. — Я хочу тебя, а ты меня.