Тщеславный (ЛП)

– Именно, – подтвердил магос тоном, что мог бы быть драматичным, если бы его вокс-шифровальщик был на это способен. – При последнем взаимодействии со мной, он выражал сомнения в том, что задержки производства по своему происхождению не носят внутрисистемного характера.

Юрген наморщил лоб, пытаясь продраться через это предложение, а я ответил поспешно, чтобы не позволить прозвучать по-юргеновски лобовому замечанию о людях, неспособных говорить на нормальном готическом.

– Он подозревает преднамеренное вмешательство, – произнёс я, краем глаза заметив, что мой помощник тоже всё понял, но продолжая глядеть на техножреца и проклиная про себя непроницаемость этого металлического лица.

– Это так, – подтвердил Форшпунг. – Сперва я отклонил такую гипотезу, но в свете последних событий чувствую необходимость пересмотреть это решение.

– Каких событий? – спросил Юрген со своей обычной прямолинейностью.

– Его исчезновения, конечно, – ответил я прежде чем снова обратиться в Форшпунгу. – Вы подозреваете убийство?

– Логика не позволяет исключить такую вероятность, – признал магос, – точно так же, как разумный анализ показал бы, что человеческий фактор более вероятно окажется причиной задержек, чем… – он замялся прежде чем озвучить то, что для большинство техножрецов казалось почти еретичным, – какие-то механические сбои.

Я согласно кивнул к его явному облегчению.

– Вы поделились этими подозрениями с кем-нибудь? – спросил я, чья паранойя уже задалась вопросом, не повесил ли магос себе на спину большую мишень, рассказывая о возможном убийстве, и не станут ли целями заговорщиков те, кому он доверит такие сведения – в том числе я.

– Пока нет, – заверил меня техножрец, – если мои выводы верны, то такое распространение данных нельзя будет назвать разумным, учитывая, что вмешательство могло быть совершено только группой еретиков внутри самого культа Механикус. О таком ходили слухи, но до последнего времени я отвергал их, как невозможные.

– Я ценю ваше решение посвятить в это меня, – сказал я, совершенно не испытывая счастья от своей избранности. С шестерёнками непросто иметь дело и в лучшие времена, не говоря уже о том, когда им есть, что скрывать, а если Форшпунг прав, и на Эвкопии завелись еретики, они непременно будут действовать против тех, кто может их заподозрить. У меня не было времени расспрашивать магоса о том, кого он считает заговорщиком и какие вообще ереси могут водиться в тусклых уголках владений Машинного бога^[43], потому что лифт резко остановился, а двери распахнулись, впуская внутрь холодный воздух и приглушённые разговоры.

ГЛАВА 8

Голоса стали громче по мере того, как я вслед за нашим хозяином сделал несколько поворотов по уже знакомой паутине почти одинаковых коридоров и оказался в том, который узнал, – прямо рядом со шлюзом, через который я попал внутрь вчера. Вероятно, именно это объясняло холодный воздух, хотя местные системы жизнеобеспечения трудились, поднимая температуру до стандартной для всего комплекса.

Надо отметить, что этот холод не волновал никого другого; Юрген был уроженцем ледяного мира, у техножрецов уже почти нечему было мёрзнуть, а все остальные оказались космодесантниками, закованными в силовые доспехи, отчего куда большую опасность им представляли потолочные люминаторы, которые они могли ненароком снести гребнями шлемов. Даже если бы мне не доводилось недавно встречаться со своими старыми товарищами по оружию^[44], я был легко узнал жёлтые перчатки и лицевые щитки Отвоевателей. Норгард уже говорила с их командиром – заслуженным сержантом, если я верно разобрал знаки на его наплечнике^[45].

– Комиссар Каин, – когда наша группа приблизилась, космодесантник вдруг прервал беседу, клюв его шлема^[46] дёрнулся вниз, чтобы посмотреть на меня. Я бы соврал, если бы сказал, что это не выглядело пугающим, – я был уверен, что он не собирается причинять мне вреда, но не поверил бы никому, кто скажет, что от встречи с нависшим над ним исполинским сверхчеловеком в силовой броне у него не сжались внутренности. – Ваша связь с нашим орденом делает честь нам обоим.

– Полагаю, это оказывает мне большую честь, чем вам, брат-сержант, – ответил я, почти не соврав, хотя понимал, что космодесантник примет это за обычную вежливость. К моему облегчению, он выпрямился, чтобы снять шлем – с лёгким шипением давление внутри доспеха и снаружи уравнялось, и я увидел лицо, почти целиком состоящее из рубцовой ткани – но даже его выражение было проще понимать, чем металлические физиономии техножрецов. К моему полному неудивлению, я не узнал космодесантника – но я был лично знаком с очень немногими членами ордена, так что это было ожидаемо^[47].