Цианистый карлик

– Понятия не имею, – пожала плечами Самобрехова. – Все в архиве канала.

– Сохранились! – объявил Кошкин и вытащил из папки бытовую видеокассету. – Вот все, что снято по этому эпизоду.

– Откуда? – изумился Белозеров.

– Мы, Кошкины, всегда умели находить общий язык с людьми…

Он вытащил послание от Маши и вставил новую кассету. Это был исходный, рабочий, материал для монтажа: один за другим бесконечные дубли сидящей на полу Маши, палача в красном балахоне и капюшоне… Камера елозит по подвалу, захватывая Самобрехову. Она бросает резкий взгляд на оператора: «Ну, кто ж так снимает!»

Савушкин не удерживается от реплики:

– Зато мы сейчас всех тут увидим…

Промелькнула и Варвара. Кошкин остановил кадр: Шпонка со спесивым видом наблюдает за съемками, ухмыляется…

– Давай дальше! – распорядился Белозеров.

На съемочную площадку выплыла Самобрехова, подошла к Маше: «Стоп, стоп, стоп. Опять ты путаешь слова! Никакой отсебятины. Ты должна ныть и плакать по-настоящему. – Она повернулась к Варваре. – Мамаша, может, ремешком угостишь, чтобы получилось естественно?»

Варвара усмехается: «За отдельную плату!»

Самобрехова. «Мы можем и другую девочку подыскать. Ты что – никогда не плакала?»

Маша. «Никогда!»

Самобрехова. «Ну, давай, Машенька, постарайся… Ты же умница!»

Варвара. «Ну, хватит выпендриваться! Столько людей собралось из-за тебя! Плакать она у нас разучилась!»

Варвара подходит к Маше и неожиданно отвешивает ей легкую пощечину.

Маша. «Фашистка!» На глазах у нее слезы.

Самобрехова. «Вот так уже лучше! Мотор!»

(Слышен голос оператора за кадром:) «Я не выключал».

Самобрехова. «Где свет, черт побери!»

Мимо камеры торопливо пробежал парень. Вспыхнул свет.

Самобрехова. «Работаем! Мотор!»

Маша всхлипывает: «Папочка, миленький, спаси меня. Пожалуйста, отдай им эти деньги. Они хотят меня убить!»

– Вот и все, – сказал Кошкин и выключил магнитофон.

– А вы, оказывается, истязали ребенка! – жестко произнес Белозеров.

– Ну, не надо, а? – заюлила Самобрехова. – Сами видели, кто ударил!

– А ремнем выпороть кто просил?

– Ну, это для красного словца.

– Или красного от побоев лица? – Белозеров даже подался вперед.

– Кстати, что это за парень промелькнул? – спросил Савушкин.

– Инженер по свету. Он уволился после съемок, – хмуро ответила Самобрехова.

– Вот он, скорей всего, и свинтил эту цепь, – вставил оператор.

– Как его фамилия? – спросил Савушкин.

– Какая-то такая фамилия, типа писателя дореволюционного, – сморщил лоб Саврас. – Некрасов… Пушкин…

– Да нет, нет, какой Пушкин… Типа Герцена, – заметила Самобрехова.

– Огарев? – подсказал Савушкин, вспомнив титры.

– Во, точно! Его Серегой звали… – радостно кивнул Саврас.

– Надо его найти, – подытожил воспоминания Савушкин.

7-е число. Вечереет.

Кошкин и Савушкин подъехали к автосервису, занюханному донельзя, с покосившейся вывеской. Стали издали наблюдать за двумя закопченными слесарями, которые лениво откручивали колеса.

Савушкин, зевнув, спросил:

– Ну, и кто из них Гриша Хлопухин, который гавкал на нашу Машу?

– Угадай.

– Вероятность – 99 процентов, вон тот, с угловатым черепом.

– Не угадал, – обрадовался Кошкин. – Как раз вот – второй, с большими ушами.

– Зови! – лениво (видно, передалось от слесарей) сказал Савушкин и отошел в сторону.

Кошкин, приняв приблатненный вид, подошел вразвалочку.

– Привет, мужики! Ты Гриша?

– Ну, я, – повернул голову Хлопухин.

– На пару минуток тебя можно, обговорить, проблемка с машинкой.

Вдвоем подошли к Савушкину.

– Я зам начальника убойного отдела – Савушкин, – сурово назвал себя Никита. – Ты в курсе, что без вести пропала твоя подружка?

– Какая подружка? – удивленно спросил Хлопухин.

– Маша Лихолетова!

– Да какая она мне подружка? – сказал Хлопухин, показывая на свое одеяние – Такие, как я, рядом не стоят.

– Так ты ж ее всегда с радостью облаивал при встрече! – напомнил Савушкин.

Хлопухин покраснел.

– Ну, дурак был. Ну, чисто, как клоун… А пацаны ржали… Я после школы ее больше и не видел.

– А если б увидел, снова загавкал? – проникновенно поинтересовался Савушкин.

– Да ну, скажете! В сторону бы ушел…

– Если увидишь ее случайно – нам позвони. Вот телефон.

Савушкин сунул карточку. Хлопухин кивнул:

– Хорошо. Но вряд ли встречу. Они здесь не ходят.

8-е число. День

Савушкин закрылся в кабинете, еще раз отсмотрел обе «серии» «Девочки на цепи» и надолго задумался. Потом снял с гвоздя настенный календарь за позапрошлый год. Оборотная сторона каждой страницы была глянцево-белоснежной, как кожа девочки-альбиноса. Никита взял фломастеры и стал чертить на этой «коже» круги, стрелы, квадратики и прочую геометрию… Затем из-под его руки неожиданно появилась фигурка Маши в полосатом платьице. Никита пририсовал к девочке цепочку. Другой же конец ее был свободным, пока ни к чему не прикрепленным. Рядом, как профили классиков марксизма, возникли из-под фломастера лики Варвары, Курбана, Романа, сценариста… Все профили, на удивление, получились очень похожими. В завершение Никита нарисовал черный профиль неизвестного человека. И к нему дотянул Машину цепочку…