Цифер

Бегом вбежал на свой четвертый этаж без всякого лифта, профилактика гипертонии, сами понимаете. И потом, лифты имеют свойство останавливаться в самый неподходящий момент. Дверь подозрительно легко открылась, словно она и вовсе была не заперта. Значит, кто-то из моих дома. Пулей влетел в прихожую и бегом на кухню, чего-то есть захотелось после всего этого. Сделал себе бутерброд из остатков маминой еды и, жуя, пошел в комнату. И в дверях у меня челюсть чуть не отвалилась. В моем кресле сидел и смотрел мировые новости Его Величество собственной персоной, кстати, в моем халате и негодовал.

Вот врут! Вот врут! Чтоб им пусто было!

Увидев меня, поздоровался.

Тут это, пришлось вломиться без приглашения. Попал в форс-мажорную ситуацию. В моей личной охране зрел заговор. И только чудом меня не убили. Уроки дзюдо, черный пояс не прошел даром, хотя бы раз, но реально в жизни пригодился. У убитого мной охранника была записная книжка и ваш номер дома. Я думал, это либо его жилье, либо – его сообщника. В общем, я здесь… Стой! – продолжил он.

– Где стоишь. Ответь на вопрос, ты тоже участвуешь в заговоре? Или нет?

–Да, то есть нет, – начал я.

Потом у меня появилась уверенность, и голос стал ровным.

–Да, я участвовал, но не в заговоре. А сам по себе собирался вас «подвинуть», – каким образом – решил вслух не говорить, так как это теперь не имело никакого значения.

Вслух же добавил:

–Я Вас не боюсь, и, в отличие от Вас, что думаю, то и говорю. Либо молчу, если неохота говорить.

–Засранец! – только и сказал старик и продолжил смотреть новости, демонстративно от меня отвернувшись. – -Вот, смотри, что происходит. Натовские войска перешли границу. Самое большее – к вечеру они будут в городе. Ты этого добивался? Говори! – распалялся он.

В ответ у меня созрел план, и, пока момент не упущен, я пошел в свою комнату, вернее, спальню (моя была занята). Чтобы предотвратить войну, нужно подписать акт капитуляции старого диктаторского режима, объявить себя временных переходным царем, то есть правительством или еще кем лучше, коллективным большим органом, и тогда повод для внешнего вторжения полностью исчезнет. Активизировав свой сайт в социальной сети (хорошо, что паутина пока работает без перебоя), я тихо предложил всем желающим войти в состав нового переходного совета, прямо как советские советы в 1917 году. Подтвердить свою готовностью к работе, оставаться на своих местах, но действовать согласованно. Более того, сообщил хорошую новость, что бывший диктатор отрекся от своего престола, как царь Николай II в 1917 году в Пскове на железнодорожном вокзале, проезжая в своем вагоне. Им еще не было известно, что я опережаю немного события, но сообщение заинтересовало несколько тысяч подписчиков, пока остальные, видимо, отслеживали начавшуюся войну в режиме «онлайн». Я вернулся в комнату, где все оставалось по-прежнему: работал телевизор, сидел и смотрел его человек с потухшим взглядом, старый и с опущенной головой, в руках он теребил пистолет и о чем-то думал, о чем, пока было неясно. Но нужно было выяснить, на всякий случай, спрятался за косяк двери, чтобы не нарваться на пулю, спросил оттуда:

–А где ключи от ядерного чемоданчика? И сам он где?

(Честно, не ожидал услышать правдивый ответ).

–Зачем он тебе? Неужели, хочешь взять власть в свои руки? – и засмеялся как-то нехорошо.

– Король умер – да здравствует король! -Да, жалко, что у меня дочки. Ключи-коды от пусковых установок находятся у меня в кармане, в другом – правительственная секретная связь, больше у меня ничего нет. Иди – забирай.

Но я медлил, понятно, что это могло быть простой уловкой, чтобы меня выманить из укрытия.

–Хорошо. Доставай и бросай мне. Я проверю, вдруг это – бутафория.

–Ну-ну, полегче, – завозмущался диктатор. – Ты что, меня за клоуна держишь? Чем же тогда я управлял все это время цирком? – и достал два сотовых телефона, обычных на вид, черно-белых. Бросил оба мне – я поймал.

А сам взгляд не отрывал от рук противника, не нажмет ли курок, не наведет ли в мою сторону? Но нет вроде бы. Только на секунду оторвал взгляд, как прозвучал выстрел, и голова старика упала безвольно.

Понятно, что он в себя выстрелил. Видимо, не хотел над собой суда или позора или еще чего. Надо сказать, смелый и своевременный поступок, и меня с собой не забрал, хотя мог бы.