Цифрогелион (СИ)

Пограничные стражи провожали меня на ту сторону взглядами, которые сложно было трактовать двояко: они смотрели на меня, как на безумца, решившего покончить с собой наиужаснейшим, из всех возможных, способом. По всему их виду было понятно, что они до смерти боятся того, что прячется в Старом Городе: держась группами по четыре-пять человек, они нервно сжимали в руках взведённые коломёты и старались ни на секунду не поворачиваться спиной к освещённому проходу, петляющему тяжёлыми каменными заслонами и теряющегося во мраке по ту сторону. Никто из них не отважился заговорить со мной, словно боясь, что тем самым они привлекут к себе внимание того ужаса, который непременно расправится со мной, как только я окажусь по ту сторону Стены. Даже провожающий меня офицер-начальник, который всё время до этого улыбался и был крайне приветлив и общителен, дойдя со мной лишь до первого заслона, остановился, не сводя настороженный, даже напуганный, взгляд с темноты, протянул мне фонарь и, попрощавшись со мной коротким кивком, попятился назад к своим бойцам.

Я не спеша, почти неуверенно, обходил один заградительный блок за другим, нервно вглядываясь во мрак, силясь разглядеть в нём хоть что-то. Но тьма казалась непроглядной... Наконец, обогнув последний барьер, я остановился у самого конца последнего освещённого участка — на границе, где тьма окончательно побеждала свет.

Поставив саквояж на землю, я одной рукой поднял перед собой массивный прямоугольный фонарь, а другой, освободившейся, опустил тумблер снятия блокировки и, оттянув пружинный механизм активатора, отпустил его. Раздался металлический щелчок, и следом жалобный крысиный писк, который сообщил мне, что игла активатора достигла своей цели. Через мгновение заскрипело колесо генератора, в котором забегала разбуженная крыса, и сквозь матовые стёкла фонаря разлился неяркий мерцающий свет. Я ударил ещё двумя активаторами, и вскоре света фонаря стало достаточно, чтобы я мог видеть на несколько метров вокруг. Сделав глубокий вдох, который оказался слишком уж нервным, я вошёл в Старый Город.

Сразу за Стеной начиналась приграничная зона. Когда-то жители ближайших домов, расположенных в пределе километра от границы, были насильно выселены из их жилищ, все их пожитки бесцеремонно выбросили солдаты, а окна нижних этажей и входы в здания наглухо замуровали. Это случилось в те времена, когда Стену было решено перенести на границу Старого Города, превратив в защитное сооружение, призванное запереть внутри города всё его население, состоящее преимущественно из бедняков и преступников, не позволяя им мигрировать в Северную Столицу. Это решение может показаться бесчеловечным, но мне сложно судить за них Адмирала, ведь принудительная изоляция, обрёкшая на страдания тысячи жителей Старого Города, и по сути, лишившая их будущего, спасла тысячи жителей Северной Столицы, дав им надежду на выживание и достойную жизнь для них самих и их близких. Нужно брать в расчёт то, что в те времена Северная Столица была охвачена грабежами, насилием, убийствами, вымогательствами — в городе царил криминальный беспредел, а люди жили в постоянном страхе. Я помню эти тяжелые годы, хотя был ещё совсем ребенком. Помню я и то, что лишь нелёгкое, совершенно негуманное, решение Губернатора об изоляции огромного района помогло взять ситуацию под контроль и спасти тысячи жизней ни в чём не виновных людей, пусть и ценой комфортной жизни и надежды на будущее тысяч других…

Раньше пограничники совершали регулярные рейды, проводя проверки прилегающего к Стене района, чтобы убедиться, что никто из жильцов не вернулся в свои дома, но потом жители стали проявлять агрессию. Сначала это были мелкие неприятности: брошенный из-за угла камень, ругань, но вскоре местные стали собираться в группы, а выражение недовольств становилось всё более опасным… Дошло до того, что два отряда были забиты толпой налетевших отморозков, вооружённых ножами и палками — тогда капитан отменил регулярные рейды, приказав укрепить блокпосты и наладить патрулирование со стороны Северной Столицы.

Через какое-то время жители Старого Города совсем осмелели и стали собираться у блокпостов. Кто-то ругал Губернатора и его жестокую политику по отношению к ни в чём не виноватым жителям Старого Города, кто-то умолял впустить их, обещая усердно работать за одну лишь еду, кто-то просил лекарств или другой помощи. Поначалу стражи разгоняли толпу, но люди продолжали собираться. В конце концов капитан стражи — Радж — распорядился не трогать местных и не разгонять собрания, если никто не проявляет открытой агрессии и не пытается преодолеть границы, рассудив, что проще контролировать толпу, видя её перед собой, чем гадать, что же они замышляют, когда прячутся в глубинах прилегающих районов.