Цифрономикон

Шоссе было на удивление пустынно. Одуряюще пахли горные цветы. Солнце, казалось, замерло, словно его прибили к небосклону. Фил вытащил из кармана носовой платок, вытер пот со лба и, завязав на уголках узелки, пристроил платок на макушку. Псевдонимов давно утерял свою газетную «правдивую» треуголку, но в невероятном своем возбуждении совершенно не замечал жары. Палыч попробовал хоть как-то привести мысли в порядок, но тут же отказался от этого, решив, что проще ничего не понимать.

– Горит звезда в бескрайней тьме! Сочится сырость по колонне! Музей Галактик на холме! Машина времени на склоне! – бодро скандировал Псевдонимов, когда впереди на дороге внезапно закрутились клубы пыли.

Друзья замедлили шаг. Непроницаемая пыль стремительно и совершенно беззвучно приближалась к ним. Когда до нее оставалось буквально несколько метров, сбоку с оглушительным лаем выскочил на шоссе давешний черный пес Поль и бросился наперерез.

5

Что-то вывалилось на дорогу прямо перед капотом «шкоды», и Маша резко дала по тормозам.

– Мам, ты что делаешь?! – возмущенно крикнул Женька, у которого от толчка вылетел из рук айфон.

Маша отстегнула ремень безопасности и вышла из внедорожника.

Перед машиной лежал скелет собаки с остатками истлевшей черной шерсти. Маша поежилась, посмотрела в ту сторону, откуда свалился подарок, и нахмурилась.

– Ты чего, мам? – высунулся из машины Женька.

– Там… – Маша показала рукой, и Женька проследил за ее взглядом.

На обочине торчал из-под земли и трепыхался на ветру край цветастой нейлоновой ткани, из которой в семидесятые шили модные батники.

– Ну и что, мам? Здесь оползни постоянно, вот и притащило…

Женька брезгливо поморщился и ногой спихнул останки собаки на обочину.

– Поехали, мам. Здесь опять связи нет. Фуфло, а не айфон… Китайский, точно!

Маша села в машину и медленно повернула ключ зажигания. Перед глазами у нее еще долго стояла эта цветастая тряпочка, и Маша никак не могла вспомнить, где она ее видела.

Причем буквально сегодня…

6

Пыль рассеялась так же резко и внезапно, как появилась. Палыч неуверенно свистнул, но пес снова пропал.

– Вон он. Буфет «Лето», – с благоговением прошептал Псевдонимов.

– Офонареть… – разинул рот Палыч.

А Фил просто промолчал.

На обочине дороги притулилось неказистое здание с одноименной вывеской, явно нарисованной от руки и не слишком старательно. Деревянная дверь была настежь распахнута и для верности придавлена тяжелым куском гранита. В дверном проеме болталась потрепанная тюлевая занавеска, которая должна была служить защитой от вездесущих жирных мух, которые беспрепятственно мотались туда-сюда сквозь старые дыры. Псевдонимов восторженно ухнул и бросился вперед.

– Но как же… это же… Да он же этот буфет придумал… сочинил… Он же про него в рукописи написал, – не верил своим глазам Фил.

– Значит, не написал, а списал! – решил не поддаваться панике и мистике Палыч. – Пойдем. Раз есть буфет, то в нем должно быть пиво!

– Еще один поэт, – проворчал Фил, но послушно пошел за Палычем.

7

Маша по-прежнему пыталась понять, что сегодня случилось не так. Странная встреча, потеря и обретение слишком самостоятельного сына… Собака эта дохлая… Тьфу, чертовщина, подумала Маша и вновь включила настройку радио. На сей раз оно тут же обнаружило какую-то волну, где голосила очередная модная дура.

За думами и заботами Маша даже не заметила, что Женька осторожно опустил стекло, еще раз сердито пробормотал:

– Фигня… Скажу, что потерялся, пусть лучше «эксперию» купят!

И выбросил айфон на дорогу.

8

В древних развалинах, бывших когда-то придорожной забегаловкой, на обсиженных мухами столешницах замерли в ожидании тоста стеклянные пивные кружки. Их толстые литые ручки крепко обхватили желтоватыми фалангами пальцев завсегдатаи буфета. И мертво уставились давно высохшими глазами на барную стойку, где сиял ярким экраном заморский гаджет. Застывшие скелеты словно прислушивались к айфону, который утробно вещал:

…По площадям метался хоровод
Из рыб океанических пород,
неведомых дотоле, ужас сея.
А рыба-хек, виляя плавником,
Вплывала, улыбаясь мертво, в дом,
И был ее приход ужасней селя.
Спускалась ночь, и наступала тьма.
Пустых забот дурная кутерьма
Лежала, завернувшись в одеяло.
Не слышно стуков, шорохов глухих,
Уснувший город был пустынно тих.
Лишь рыба-хек истошно хохотала…

Тимур Рымжанов Без лишних слов

– Фролов! Фролов! Чтоб тебя черти задрали! Баран ты педальный! Почему при команде «атака справа» я получаю в грудь две стрелы, из лука?! – заорал капитан, брякнувшись за хлипкое пластиковое укрытие строительного блока на ремонтной площадке возле дороги.

– Простите, Асхат Нургалиевич, я объяснял, но вы же не слушали…