Цифрономикон

Понадобилось укротить воображение, чтобы включить логику. Не сходится! Идея красивая, прямо дух захватывает, но – не сходится. Если я бы еще мог потеряться в рутине, то рутина во мне – уже совсем другая концепция.

Сердце немного сбавило обороты, утихомирилось, и сразу навалилась тупая усталость.

И мне приснилось, что я стою на раскаленном закатном перроне. Поезд подползает к платформе, толкая перед собой густой, кисельный летний воздух. К окну прижалась мордочка Максимуса с носом-пятачком. Гуля у него за спиной в вагонном полумраке, улыбается и игриво машет одними кончиками пальцев.

Сын выволакивает из тамбура чемодан и вешается мне на шею. От него пахнет морем и солнцем. Гуля грациозно перешагивает с вагонной ступеньки на твердую землю. У меня есть свободная рука, и я открываю ее для объятия.

Дома разогреваю праздничный обед, над которым химичил с утра. Гуля смеется над моей серьезностью. Максимус крутится вокруг, рассказывая обо всем подряд, – торопится выплеснуть впечатления от поездки.

– Па, да не зови меня уже Максимусом! – вдруг говорит он. – Это же детский сад!

Гуля притворно хмурит брови, преувеличенно серьезно кивает, поправляет сыну растрепанные волосы.

– Да, Максимилиан, – покорно киваю я. – Конечно, Максимилиан.

И мы втроем хохочем, почему-то перед зеркалом в гостиной, хотя только что стояли в кухне. Я смотрю на нас троих, вывернутых в отражении. Левые руки – правые, правые – левые.

Они симпатичные, эти трое. Им хорошо вместе.

А потом я крадусь, крадусь, крадусь по квартире. Где-то плещется вода, где-то шипит сковородка, из телевизора пищат и курлыкают незнакомые существа, на улице лает собака. А я на цыпочках, как вор, вхожу в комнату сына.

Его телефон с треснувшим экраном и ободранными углами лежит на краю стола. Стыдно, позорно, недопустимо – но я все-таки не могу удержаться. Из коридора слышен Гулин смех – она звонит в Чимкент.

Экран зажигается от первого же прикосновения. Черная змея догоняет зеленую, зеленая – черную. «Рутинатор v.3.5», – успеваю прочесть я, прежде чем закричать.

И я лежу с распахнутыми глазами и разинутым ртом, как дохлая рыба, не в силах издать и писка. А может быть, я кричу в крик, но белые ватные стены поглощают все звуки без остатка.

Я слишком надолго тут застрял. Перележал. Переварил в себе собственную злость. Макароны в кашу.

А то, что осталось… Не отчаяние, не страх, а то, что за ними. Запоздалая паника, когда паниковать уже и смысла нет, потому что всё, чему не надо было случаться, случилось.

В этой странной очень частной больнице вокруг постоянно было невероятно тихо, словно все давно вымерли. Время – и то текло бесшумно. Я даже дернулся, когда ранним утром за дверью вдруг раздались торопливые шаги.

– Всё тип-топ, тебе после обеда можно выписываться! – доложился чересчур жизнерадостный Чип с порога. – Так, что случилось?

Я и выдал ему – одной заполошной тирадой, без точек и запятых. Остановился только когда бок скрутило.

Кайрат взял с тумбочки мой телефон, защелкал клавишами.

– Да посмотри же в «отправленных»!

Кайрат подозрительно долго возился с телефоном.

– А эти эсэмэски точно были? – наконец спросил он.

Я аж сбился с дыхания.

– По-прежнему есть вероятность, что с самого начала мне всё мерещится. И у Бикфорда дома ничего не происходило, и Гуле я не звонил, и дырки в боку у меня – расчесал просто. И лучше бы ты еще осенью не слушал мои байки, а сразу стукнул на меня Шефу. За китайского диверсанта тебе бы премию квартальную…

– Злой ты стал, – сказал Кайрат, – и неумный. Извини, но здесь пусто.

Я вырвал телефон у него из рук. Ни одного отправленного сообщения за последние дни. Но есть исходящий звонок на Гулин мобильный. В три десять ночи. Я молча развернул экран к Кайрату.

Он рассеянно кивнул:

– Могли отправить – значит, могли и стереть. Попробуй обзвонить людей, спроси, приходило ли что-нибудь. Телефон, похоже, опять менять пора.

Приоткрылась дверь, вошла медсестра с завтраком. Пока она всё расставляла на прикроватном столике, Кайрат включил телевизор и задумчиво щелкал каналами. Остановился на российских новостях. Медсестра поправила мне подушку под спиной, помогла устроиться поудобнее.

Как только она вышла, Кайрат заговорил о другом:

– У меня две новости, Диман. Как положено, такая и такая. С какой начать?

– С плохой, – уверенно сказал я. – Добей сразу, чтоб не мучился.

– Бикфорд улетел.

К горлу подступила тошнота.

– Куда?

– Юго-Восток. Вьетнам, Таиланд – не сказал. Да я и не спрашивал.

– Значит, всё? – спросил я.

Как-то даже легче стало. Наш триумвират распался, миссия завершилась неудачей, умные прагматичные люди взвесили pro и contra, прикинули шансы, вежливо пожали друг другу руки и разошлись.

Но Кайрат сдаваться не собирался.

– Похоже, я нашел, кого подключить. Убойный вариант.

– Рассказывай, – сказал я.

Кайрат улыбнулся как фокусник перед извлечением кролика из шляпы.

– Есть возможность зайти напрямую к нему! – сказал он, тыкая пальцем в телевизор. – Напрямую!