Цифровая крепость

Мидж изумленно всплеснула руками.

— И там и там уран, но разный!

— В обеих бомбах уран? — Джабба оживился и прильнул к экрану. — Это обнадеживает: яблоки и яблоки!

— Чем отличаются изотопы? — спросил Фонтейн. — Это должно быть что-то фундаментальное.

Соши пожирала глазами текст.

— Подождите… сейчас посмотрю… отлично…

— Сорок пять секунд! — раздался крик.

Сьюзан взглянула на ВР. Последний защитный слой был уже почти невидим.

— Вот оно! — воскликнула Соши.

— Читайте! — Джабба обливался потом. — В чем разница? Должна же она быть?

— Да! — Соши ткнула пальцем в свой монитор. — Смотрите!

Все прочитали:

«…в этих бомбах использовались разные виды взрывчатого вещества… обладающие идентичными химическими характеристиками. Эти изотопы нельзя разделить путем обычного химического извлечения. Кроме незначительной разницы в атомном весе, они абсолютно идентичны.»

— Атомный вес! — возбужденно воскликнул Джабба. — Единственное различие — их атомный вес. Это и есть ключ! Давайте оба веса! Мы произведем вычитание.

— Подождите, — сказала Соши. — Сейчас найду. Вот!

Все прочитали:

"Разница в весе незначительна… разделяются вследствие газовой диффузии… 10,032498X10*134 в сравнении с 1939484X10*23* ".

— Ну вот, наконец-то! — вскрикнул Джабба. — Это и есть их вес!

— Тридцать секунд!

— Давайте же, — прошептал Фонтейн. — Вычитайте, да побыстрее.

Джабба схватил калькулятор и начал нажимать кнопки.

— А что это за звездочка? — спросила Сьюзан. — После цифр стоит какая-то звездочка.

Джабба ее не слушал, остервенело нажимая на кнопки.

— Осторожно! — сказала Соши. — Нам нужны точные цифры.

— Звездочка, — повторила Сьюзан, — это сноска.

Соши прокрутила текст до конца раздела и побелела.

— О… Боже ты мой.

— В чем дело? — спросил Джабба.

Все прильнули к экрану и сокрушенно ахнули. Крошечная сноска гласила:

«Предел ошибки составляет 12%. Разные лаборатории приводят разные цифры.»

ГЛАВА 127

Собравшиеся на подиуме тотчас замолчали, словно наблюдая за солнечным затмением или извержением вулкана — событиями, над которыми у них не было ни малейшей власти. Время, казалось, замедлило свой бег.

— Мы терпим бедствие! — крикнул техник. — Все линии устремились к центру!

С левого экрана в камеру неотрывно смотрели Дэвид и агенты Смит и Колиандер. На ВР последняя стенка напоминала тонюсенькую пленку. Вокруг нее было черно от нитей, готовых ринуться внутрь. Справа бесконечной чередой мелькали кадры, запечатлевшие последние минуты Танкадо: выражение отчаяния на его лице, вытянутую руку, кольцо, поблескивающее на солнце.

Сьюзан смотрела на эти кадры, то выходившие из фокуса, то вновь обретавшие четкость. Она вглядывалась в глаза Танкадо — и видела в них раскаяние. «Он не хотел, чтобы это зашло так далеко, — говорила она себе. — Он хотел нас спасти». Но снова и снова он протягивал руку, так, чтобы люди обратили внимание на кольцо. Он хотел объяснить им, но не мог. И все тянул и тянул к ним свои пальцы.

В Севилье Беккер лихорадочно обдумывал происходящее. Как они называют эти изотопы — U235 и U?.. Он тяжко вздохнул: какое все это имеет значение? Он профессор лингвистики, а не физики.

— Атакующие линии готовятся к подтверждению доступа!

— Господи! — Джабба в отчаянии промычал нечто нечленораздельное. — Чем же отличаются эти чертовы изотопы? Никто этого не знает? — Ответа он не дождался. Техники и все прочие беспомощно смотрели на ВР. Джабба повернулся к монитору и вскинул руки. — Почему среди нас нет ни одного ядерного физика?

Сьюзан, глядя на мультимедийный клип, понимала, что все кончено. Она следила за смертью Танкадо — в который уже раз. Он хотел говорить, но слова застревали у него в горле. Он протягивал свою изуродованную руку… пытаясь что-то сообщить. «Танкадо хотел спасти наш банк данных, — говорила она себе. — А мы так и не узнаем, как это сделать».

— Захватчики у ворот!

Джабба взглянул на экран.

— Вот и все! — По его лицу стекали ручейки пота.

Последняя защитная стенка на центральном экране почти совсем исчезла. Черные линии, сбившись в кучу вокруг ядра, настолько сгустились, что их масса стала совсем непрозрачной и легонько подрагивала. Мидж отвернулась. Фонтейн стоял очень прямо, глядя прямо перед собой. У Бринкерхоффа был такой вид, словно он вот-вот лишится чувств.

— Десять секунд!

Глаза Сьюзан неотрывно смотрели на Танкадо. Отчаяние. Сожаление. Снова и снова тянется его рука, поблескивает кольцо, деформированные пальцы тычутся в лица склонившихся над ним незнакомцев. Он что-то им говорит. Но что же?

Дэвид на экране застыл в глубокой задумчивости.