Цифровая медицина

В результате, на семейном совете мы пришли к выводу, что несмотря на относительно высокую цену, нам необходимо обратиться к руководителю онкологической клиники в немецком городе Ульм при университете этого города, доктору медицинских наук, профессору Марку Шрадеру.

Общая стоимость операции и двухнедельное пребывание в двухместной палате в клинике обошлось нам в 16 000 евро. Все было оплачено из Москвы. В эту цену включена максимальная цена всех медицинских и хозяйственных расходов. За сохранение жизни – не самая большая сумма.

Несколько забегая вперед скажу, что по завершению пребывания в клинике каждому пациенту производится перерасчет по реальным затратам. Мы, конечно, не стали исключением, и, нам сделали перерасчет и возвратили 7 500 евро, которые клиника возвратила на мою кредитную карту. Все это происходило в 2010 году.

Прилетели с женой Ветой в Мюнхен и приехали на такси в Ульм, который, по нашим масштабам, расположен совсем недалеко от столицы Баварии. В клинике нам порекомендовали сервисную медицинскую компанию, которой руководил наш бывший соотечественник Александр Мюллер. Мы воспользовались их услугами за сравнительно скромную плату, и, конечно, помощь Александра была эффективной и полезной, и если бы не он, то нам бы пришлось очень тяжело в незнакомой, хотя и дружелюбной стране.

Клинические будни оказались насыщенными целой системой анализов, включая биопсию, которая позволяет квалифицировать патологию на клеточном уровне. Анализы, которые мы привезли из России послужили только лишь ориентиром. Заново немецкие врачи сделали и биопсию. Результаты в Германии оказались у меня хуже, чем те, что делали в Москве. Если дома число Глиссона составило 6, то в Германии оно выросло 10. Опухоль оказалась более агрессивной и более метастазирующей. Прогноз развития болезни – карциномы простаты – не благоприятен. Метастазы уже обнаружены и в мочевом пузыре.

Поскольку результат в Германии был более тяжелым, то Марк Шрадер поинтересовался на каком оборудовании мне делали в Москве гистологию – биопсию.

В Москве, при местной анестезии, мне делали гистологию длиннющими, больше 150 мм, иглами в течение полутора часов и на оборудовании была надпись «Siemens». Моего описания этого оборудования на французском языке, поскольку я знаю немецкий плохо, для Марка оказалось достаточно, чтобы определить, что это устаревшее оборудование 50-х годов прошлого века.

Новую биопсию в немецкой клинике мне сделали на новейшем оборудовании всего за четыре минуты. После сбора всех анализов и их изучения на консилиуме Марк Шрадер назначил операцию. Увезли меня в операционную в 7 утра. Я сильно испугался, когда увидел над собой склонившихся людей в «космическом» облачении: в белых, очевидно, герметических костюмах и прозрачных гермошлемах на головах. Ну, думаю, Витя, ты попал!

Очнувшись после наркоза, я увидел в реанимации часы. Они показывали 14 часов 45 минут. То есть хирургическая операция карцином эктомии длилась больше шести часов. Из живота у меня торчало несколько трубок. Через половину трубок что-то в меня вливалось, а из другой половины что-то выливалось. Примерно через полчаса, когда пришла очень напряженная жена, меня перевезли в нашу двух местную палату.

Когда через полчаса с обходом вместе со своей хирургической бригадой пришел Марк Шрадер он очень живо и с юмором рассказал о том, как происходила хирургическая операция. У доктора, как оказалось не только золотые руки, но и мысли совсем не стандартные.

Чего стоит, например, его утверждение о том, что я ему помог во время операции. Я с удивлением спросил, чем же может находящийся под наркозом русский мужик помочь немецкому хирургу? У тебя внутренние органы, сказал Марк, не в жиру, я их легко нашел. «И у тебя внутренние органы красивые. Чтобы поддержать эту красоту я удалил не одну, а две опасные опухоли». Как утверждает прекрасный хирург – онкология есть у всех, но не все до нее доживают. Важно добиться главного – избежать возможных рецидивов болезни. Как оказалось, у 95,0 % пациентов. У кого спустя три месяца, у кого-то спустя три года.

Конечно, хирурги делают важное дело – они удаляют опухоль, которая угрожает жизненным функциям организма. Тем самым они продлевают нам жизнь. Но они не могут, в силу понятных причин, «удалить» биохимический процесс и образ нашей жизни, которые привели к образованию опухоли, по-ученому – карциномы.