Цифровая пуля

— Патологоанатом мне признался в подлоге, думаю, он даст признательные показания в полиции под протокол, — сказал я, глядя на Стрельцова… — Я сумел восстановить удаленные фотографом из компьютера снимки, зафиксировавшие встречу Ястребова и Гасана. Правда, очень плохого качества. Кроме того, я узнал, что любовница Арсения, Виктория, в тот день, когда происходила съемка, возила своего друга в «Малые Дубравы» на своей машине и дожидалась, когда он выполнит свою последнюю работу в качестве фотографа. Арсений даже не подозревал, кого снимает скрытой камерой, для чего и какая участь ему уготовлена хладнокровным убийцей. А преступник тоже не подозревал, что еще кому-то, кроме фотографа, известно о задании Арсения. И когда он догадался о еще одном свидетеле своих черных дел — Виктории Леоневской, то решил избавиться и от нее. В общем, незадолго до того, как я приехал к Вике, он ее убил. И все же я нашел в компьютере Вики сброшенные на всякий случай туда Арсением отличного качества фотографии, изобличающие не только Ястребова и Асланова, но и самого убийцу. Меня же взяли в оборот. Очевидно, патологоанатом пожаловался подполковнику Стрельцову на то, что я приходил к нему и получил признание. Стрельцов, в свою очередь, рассказал префекту об этом случае, и тот потребовал посадить меня в изолятор временного содержания, что Стрельцов и сделал, обвинив меня в хулиганстве и нанесении побоев полицейским. А отправили меня в обезьянник потому, чтобы не дать ход найденным мною фотографиям. Они должны были появиться в Интернете, только после того как совершился бы террористический акт — был бы устранен Анатолий Вольский, а Ястребов свален убойными фотографиями, обличающими его как заказчика убийства Анатолия Аркадьевича. Однако мне удалось вырваться из полиции благодаря одному очень влиятельному лицу в Министерстве внутренних дел.

Я специально не стал называть имя и фамилию генерала Ермолаева, мало ли, вдруг ему не понравится, что я пытаюсь втравить его в скандальную историю с выборами мэра, а он предпочел бы остаться в стороне?

— Снова продолжил расследование, — все увереннее и увереннее говорил я, — в ходе которого выяснил, что за личности запечатлены на фотографиях. По простоте душевной притащился в штаб по выборам мэра Ястребова и показал ему фотографии. Увидев их, Вячеслав Дмитриевич был взбешен, он приказал схватить меня, однако мне удалось улизнуть, и Ястребов испугался. Он в срочном порядке приказал отменить террористический акт. Пытаясь добиться правды, я притащился в дом к самому Асланову. Вор в законе Гасан, которому уже было известно обо мне как о человеке опасном, поджидал мою персону, и его банда захватила меня, связала и бросила в подвал, рассчитывая в скором времени убить. Гасан поставил в известность Ястребова о том, что человек, способный изобличить их, пойман, и тот решил закончить задуманное дело. Он примчался в особняк к Гасану с кучей денег — оплатой за подготовку и совершение акта, и стал вести с ним переговоры. В это время мне удалось освободиться из подвала, и я сумел через окно подслушать, о чем идет разговор. Ястребов и Гасан договорились активировать заложенную давным-давно строителями во время ремонта дома Вольского взрывчатку в шесть часов утра. Вор в законе отдал своим подручным приказ, и механизм бомбы замедленного действия был запущен. Времени оставалось не очень много, чтобы помочь семье Анатолия Вольского спастись. Я сумел узнать, где живет Анатолий Аркадьевич, поехал к нему, разбудил, и его семья за несколько мгновений до взрыва сумела выйти из дома.

Зал, затаив дыхание, слушал мою обличительную речь, даже киношники слушали меня с открытыми ртами. И только Ястребов, Черников и потерявший самообладание Стрельцов были взвинчены и порывались все время что-то сказать.

— Вот и все, — заявил я, разведя руками, будто артист, заканчивающий свой номер, и сделал вид, будто собираюсь уйти со сцены.

И тут в зале какой-то мужчина громко крикнул:

— Так кто фотографа-то убил?!

Признаюсь, я ждал этого вопроса и вот дождался, сумел все же заинтриговать аудиторию, и мне очень хотелось сохранить интригу до конца, умалчивая имя преступника — уж очень люблю я эффектные финалы.

— А-а-а, хотите знать, кто то самое доверенное лицо префекта Черникова? — проговорил я, вновь становясь за трибуну.

Все напряженно ждали, чье имя я сейчас назову, но я все-таки решил еще немного потянуть время.