Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России

Этот термин, придуманный уже упомянутым нами Тимоти Лири и раскрытый американским футурологом Робертом Уилсоном, означает видение мира в соответствии с подсознательным набором идей человека, образовавшихся из его убеждений и опыта, то есть в соответствии с тем, что создал его собственный мозг. В данном случае это означает, что пользователь перестаёт воспринимать сложность и взаимосвязанность в мире и видит только то, что находится в его цифровом мире. При этом чем больше разрастается его «цифровой след», воспроизводящий уже созданную идентичность, тем больше он утверждается в своем «тоннеле реальности» и тем больше сужается его картина мира.

Так складывается на первый взгляд парадоксальная ситуация, когда по мере глобализации информационного пространства мир становится всё более разобщённым, а у людей усиливается чувство изоляции. Пользователи разделяются на «интернет-племена» или «интернет-секты» со своими культами, догмами, запретами, нормами мышления и поведения, со своим языком-сленгом, уже непонятным образованному человеку.

Теряя способность свободно мыслить и рассуждать, они оказываются под полным невидимым контролем цифровых маркетологов, делающих на них свой бизнес. В этих условиях отличить маркетологов от сектантов крайне сложно: маркетологи действуют, как сектанты, чем и пользуются последние, активно расширяя своё присутствие в сети.

Оккультные секты лоббируют свои интересы на всех уровнях. В первую очередь, они устремляются туда, где формируются основные ценности и определяется совокупный уклад жизни народа, — образование, наука, культура, информатика, здравоохранение. Последние тенденции мирового развития, сокращающие государственный контроль и превращающие этот сектор в рынок частных структур, предоставляют сектам самые широкие возможности. В том, что касается образования, особую роль играют массовые открытые онлайн-курсы (МООК), к рассмотрению которых мы ещё вернёмся.

Что касается сферы коммуникации, то, если пока ещё и нельзя говорить об общем едином фронте крупных сектантских образований и коммуникационных консорциумов, создающемся в соответствии с единой стратегией и обладающем объединённым штабом, то совершенно определенно можно утверждать, что происходит их взаимопроникновение, независимо от того, идёт ли речь о носителях (информационная индустрия) или производителях (индустрия кино) предметов коммуникации. Секты заняты финансированием и спонсированием нужных им и пользующихся большим влиянием на общественность культурных проектов, спортивных мероприятий, научных конференций.

В сфере здравоохранения сектантство заменяет традиционную медицину, а их излюбленным занятием является психотерапия и психобиогенеалогия. Отсутствие регламентирования профессиональной деятельности психиатров крайне упрощает их работу, а поскольку число нуждающихся в психиатрической помощи растёт, поле деятельности их расширяется.

Анализ новейших тенденций и новейших форм утверждения сектантства показывает, что оно используется сегодня в качестве главного механизма реального утверждения оккультной практики и оккультного мировоззрения во всех его проявлениях и проникновения их в сознание элит и широких слоёв населения. Усвоение идеологии сект идёт не через формальное вступление в эти организации, а через приобщение к определённому мировоззренческому полю, внешне крайне многообразному, но по сути отличающемуся удивительным внутренним единством, определяемым даже не столько общностью взглядов, сколько особым мистическим отношением к жизни.

Цифровая одержимость: российские реалии, или как нас кодируют

То, что происходит сегодня в России в связи с внедрением цифровизации, очень похоже на работу описанных выше сообществ. Это касается и тоталитарной идеологии, и методов её распространения.

Общеизвестно, что главными заказчиками глобальной цифровизации являются крупные мировые банки и ай-ти бизнес, пребывающие в тесной связи со спецслужбами, а реализуется она с помощью государственных ресурсов и инструментов, которые нужны до тех пор, пока не будет построена единая мировая сеть электронного управления, которая и заменит национальную систему управления. Напомним откровенные мысли основателя Давосского форума Клауса Шваба, описавшего судьбу государства в условиях продвижения четвёртой промышленной революции следующим образом: «Правительства должны адаптироваться и к тому, что власть под воздействием этой промышленной революции зачастую переходит от государства к негосударственным субъектам, а также от организованных учреждений к сетям с более свободным устройством… Правительства оказались в числе тех, на ком в наибольшей степени отразилось воздействие этой неуловимой и эфемерной силы… Их полномочия сдерживаются конкурирующими центрами власти, имеющими транснациональный, региональный, местный и даже личный характер»[88].