Цифровой журнал «Компьютерра» № 116

Что делает бильярдист по мере тренировок? Совершенствует виртуальную модель бильярда в своей психике. Улучшает связь этой модели со своими мышцами. Кстати, модель можно строить на одних наблюдениях, без практики. Мой отец неплохо столярничал. Когда я в детстве пытался повторить его действия, это ни к чему хорошему не приводило. Зато я часто выступал в роли наблюдателя или помощника, который что-то придерживал. Сейчас я могу неплохо предвидеть, к чему приведёт удар в нужное место деревянной заготовки, но неважно умею наносить такие удары. Работая технологом на стеклодувном производстве, я мог предложить стеклодуву вполне выполнимую последовательность действий, хотя ни разу в жизни не манипулировал перед горелкой вязким полурасплавленным стеклом. Когда меня упрекали в сугубой теоретичности моих представлений, я напоминал: чтобы оценить вкус яичницы, не обязательно самому нести яйца.

Насколько мне известно, мы до сих пор плохо понимаем, как работает наша модель действительности. Попытки создания программной среды, описывающей результаты взаимодействия физических тел, строятся на иных принципах, чем наши внутрипсихические модели. Мы не вычисляем координаты тел, наши представления плохо формализованы, но тем не менее, не задумываясь над этим, мы умеем учитывать действие сил тяготения, инерции, трения. Мы, как и наши родственники – другие животные, учитывали в своих моделях законы Ньютона задолго до того, как они были осознаны и записаны в математической форме.

Почему это оказалось возможным? Я думаю, тут проявляется принципиальная познаваемость физической действительности. В любом случае, наличие модели действительности в психике – безусловное преимущество (хотя и не бесплатное, требующее серьёзных затрат на формирование мозга, создающего такую модель, и на подгонку самой модели). Когда такая модель возникла у наших достаточно далёких предков, начался и процесс её усложнения, расширения её возможностей. Это усложнение носило количественный характер, пока…

…Пока в этой модели не появился образ себя, как его видит взгляд со стороны. Но об этом – в другой раз.

К оглавлению

Дмитрий Вибе: Уси-пуси, Вселенная Дмитрий Вибе

Опубликовано 13 апреля 2012 года

В конце прошлой недели я участвовал в конференции «Планетарий XXI века», проходившей в Ярославле. Весьма признателен организаторам за приглашение: моё детство прошло на Волге, и любая встреча с ней греет мне душу. Но, разумеется, не в том был смысл, чтобы опять поглядеться в тёмно-зелёные воды великой русской реки, а в том, чтобы лишний раз задуматься о путях продвижения науки в массы.

Времена для планетариев вроде бы наступают неплохие (а может быть, дальше будет и ещё лучше). Переоборудуются старые планетарии, новые большие современные «звёздные дома» открыты в Нижнем Новгороде, Ярославле, Новосибирске. После многих лет мучительной реконструкции открыт большой Московский планетарий. Но чем больше становится в стране новых и обновлённых куполов, тем острее встаёт вопрос о том, чем заполнять пространство под ними.

Исторически планетарии задумывались, конечно, как средство демонстрации звёздного неба, увидеть которое «вживую» из крупных городов становится всё труднее даже в ясную погоду. Когда-то давным-давно в ульяновском аэропорту я коротал время до самолёта в беседе с человеком, который отрекомендовался жителем «звёздного городка» — некоего населённого пункта в глубинке, в котором ночное уличное освещение обеспечивается только звёздами. Пусть небо затянуто тучами, пусть фонари и фары светят в глаза — вы заходите в планетарий и перемещаетесь в такой «звёздный городок», над которым сияет именно то звёздное небо, что восхищало Канта. Причём показать в планетарии можно не только и не столько текущее расположение светил, но и вид неба в разные времена года и на разных широтах или, скажем, оперативно продемонстрировать смену фаз Луны или затмения. Варианты в общем богатые, хотя и не безграничные. За пределы показа звёздного неба выйти было очень сложно, разве только сопроводить показ несколькими поясняющими слайдами.