Цифровой журнал «Компьютерра» № 186

Д. Я. Для нас уже давно вся эта сложная работа по созданию формализованных описаний различных языков — не самоцель; мы видим конкретные перспективы применения продуктов на основе этих технологий на рынке. И «Гугл» на самом деле семантика и лингвистика пока мало интересуют: здесь пока для него не слишком денежный рынок.

Начиная в 1995 году проект, мы поставили цель — создать один из лучших машинных переводчиков, способный помочь специалистам переводить большее количество текстов за счёт редактирования результатов машинного перевода, а не путём перевода всего текста целиком.

Рынок перевода уже сегодня оценивается в $20 млрд, а в ближайшем будущем для группы из 10 языков (в основном агнлоцентричных) он вырастет вдвое.

Но параллельно в процессе работы мы открывали новые направления монетизации нашей технологии, в частности в области понимания, поиска и анализа текстовой информации. Именно эта область для нас коммерчески целесообразна сегодня — и мы планируем активно заниматься ей. Но и о переводе мы не забываем. Здесь важно сказать, что с технологической точки зрения машинный перевод является чуть ли не вершиной искусственного интеллекта; получить очень хороший перевод — действительно сложная задача.

Например, то, что мы научились вычленять факты из текстов и проводить анализ документов, выводит нас на рынок «умного» корпоративного поиска. В качестве иллюстрации: в США огромное количество судебных процессов между крупными компаниями, в рамках которых каждая из сторон должна предоставить всю внутреннюю электронную переписку, всю документацию по бизнесу — в электронном виде. Наша система может производить анализ всего этого массива текстовой информации — и выводить юристам и экспертам лишь конкретные результаты. Только этот рынок уже на сегодняшний момент оценивается в несколько миллиардов долларов.

Д. З. Речь идет о семантическом поиске?

Д. Я. По сути, да. Адвокаты и прокуроры пока ищут в судебной документации важные факты, основываясь на key words search либо на поиске с учётом синонимов. Это неэффективно: с одной стороны, точность результатов поиска низка (основаная причина — многозначность слов) с другой — очень многие действительно важные вещи просто пропускаются.

Мы готовы предложить намного более эффективную альтернативу. Скажем, адвокат берёт текст искового заявления и просит нашу систему найти судебные разбирательства, схожие по предмету иска. То есть мы можем автоматизировать процесс поиска прецедента, на котором базируется вся англосаксонская правовая система. Другая сфера применения — патентный анализ, где количество заявок и выданных свидетельств о правах интеллектуальной собственности растёт бешеными темпами. И тому подобное.

Д. З. Очевидно, что следующий шаг вхождения таких технологий в жизнь — диалог с клиентом в семантических терминах. А для этого нужна публичная поисковая система. Вы хотите двигаться в этом направлении?

Д. Я. Мы всегда развивали ABBYY как технологическую компанию — больше были ориентированы на предоставление рынку базовых платформ, которые уже наши партнёры «упаковывали» бы в конкретные продукты. Такая стратегия открывает перед бизнесом огромные возможности масштабирования. Да, конечно, у нас есть свои продукты, но если появляется кто-то, кто хочет сделать конкурентные решения на основе наших технологий, — мы, скорее всего, «подвинемся». Это модель во многом схожа с тем, как работают дистрибьюторы: ведь вендор не выходит на один рынок со своими реселлерами…

Пока от партнерской модели из лидеров рынка отказывается разве что Apple: на данном этапе компания преуспела, но я думаю, что это временно. Если в ближайшие 5–10 лет Apple не станет технологически открытой корпорацией — она просто не сможет сдержать натиск Google, Samsung и Microsoft.

Д. З. Apple сейчас начинает лицензировать технологию Apple AirPlay: разве это не первый шаг к открытости? И, вообще говоря, может быть, модель Apple верна? Ведь Open innovation приводит к тому, что новые технологии начинают «допиливать» множество разработчиков — которые не чувствуют давления со стороны стандарта. В итоге на выходе (и это сейчас видно в ситуации c Android-приложениями) — масса плохих реализаций одной хорошей технологии.

Д. Я. Чтобы уйти от конкретных имен игроков рынка, я скажу, что истина, как всегда, посередине. Это как антагонизм демократического и тоталитарного политических режимов. Закрытый подход Apple очень похож на победу тоталитарного коммунизма в Сингапуре: премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю доказал всем, что жесткими авторитарными методами можно вывести нищую страну без природных ресурсов из руин, избавиться от наркомафии и коррупции. Но я не уверен, что такое политическое устройство может быть успешным на очень долгое время. Весь мир ведь понимает, что если сейчас власти Сингапура не переведут страну к одной из форм управляемой демократии – государство может рухнуть.