Цифровой журнал «Компьютерра» № 198

Вообще же советская культура и советское искусство любили и любят госбезопасность искренне и нежно. Маяковский, не задумываясь, предлагал делать жизнь с товарища Дзержинского (сразу хочется спросить: «А если подумать?», но некого теперь спрашивать). О батыре Ежове слагали песни, рифмы «Берия — доверие — пионерия» слетали с перьев, как электроны с катода. И кто упрекнёт? Человек искусства хрупок, раним и зависим, вот и задабривает всех божеств, из которых божество грознейшее — в первую очередь. Со временем практика показала: хвалить божество конкретно — штука затратная. Его, божество, сбросят в Днепр или в Стикс — и пропал труд. Еще и автора заодно туда же… в Стикс. 

Пример — ради осторожности — приведу из другого ведомства. Известная песня двадцатых годов «Чёрная армия, белый барон» пелась с припевом 

С отрядом флотских Товарищ Троцкий Нас поведёт на смертный бой.

Подкачали флотские: восставший Кронштадт подпортил репутацию революционных матросов. А потом и Вождь Красной армии Лев Давидович Троцкий превратился в невесть что. Как вспомнишь, так вздрогнешь, говорили в творческой среде. Потому славить умные люди решили не личность, а органы в целом. Красную армию. Или Чрезвычайную комиссию, сокращенно — ЧК. (Недавно встретил гражданина, искренне полагавшего, что чекист – это человек, выдергивающий чеку гранаты. В этом что-то есть — с точки зрения поэта.) Ну а если нужна личность, то пусть будет собирательная. И получилось! Сначала Александр Белов, он же Иоганн Вайс, потряс души современников, ну а Штирлиц довершил работу, возведя образ на высоту недосягаемую. Вот уж памятник так памятник!

Да и с практической точки зрения памятники полезны безусловно. Как врач осматривает пациента? Глядит и видит: ага, эти розовые узелки — угри, понятно. Пятнышки цвета кофе с молоком — отрубевидный лишай. Вот те сгруппированные поверхностные рубчики — следы перенесённого опоясывающего лишая, протекавшего прежестоко. А это у нас что? Ну-ка, ну-ка! То появляются, то пропадают? И давно? Вот вам направление на анализ. Больной ушёл, но врач уверен и без анализа: сифилис, вторичный рецидивный сифилис. 

То ж и с памятниками. Скажи, кому в твоём городе ставят памятники, и я скажу, в какое время ты живёшь. Есть памятники-симптомы, выявляющие состояние государства не хуже сложных и дорогостоящих анализов. Та же Чумная Колонна в Вене сразу говорит понимающему: неуютно было в Вене семнадцатого века. Опасно. Но Чумную Колонну я видел уже в зрелом возрасте. Другой образ преследует меня с детства: сверкающая фигура, обвешанная тросами, нехотя покидает пьедестал. Демонтаж памятника Сталину. Проходил он на площади Победы города Кишинёва не ночью, как в иных местах, а ясным солнечным днем. Может, начали ночью, да не успели. Отношение в Кишинёве ко времени иное, нежели в Вене.

Потом старшие ребята во дворе тихо, с оглядкой рассказывали, что в школе сняли портреты Сталина и из коридора, и из актового зала, и из классов, и из кабинета директора. И мы ходили смотреть, заглядывать в школьные окна. Сам я по малолетству о Сталине знал мало, почти ничего, поскольку родился спустя два года после смерти вождя и застал скорее разоблачительную фазу, нежели фазу величальную. Но опутанную тросами фигуру запомнил и позднее, читая про Гулливера, связанного лилипутами, вспоминал именно её.

Со временем это вылилось в неприятие разрушения памятников вообще, какими бы они, памятники, ни были. 

У здания воронежского мединститута в годы моей учёбы стояли два постамента. Один с Лениным, другой пустой. И эта пустота говорила о времени больше, нежели Солженицын, Шаламов, Гроссман и Рыбаков вместе взятые. Или же это приглашение — встать на постамент? А что, хороший бизнес может получиться: в специально отведенных местах возводить постаменты и сдавать в аренду на часы, дни, месяцы. Хочешь — заказывай скульптуру хоть Стеньки Разина, хоть Веры Холодной и устанавливай на срок, указанный в договоре согласно оплаченному времени. А есть желание — залезай сам, кепку в левую руку, правую же призывно вперёд. Даже курсы «мастерства живого монумента» не возбраняется открыть. Подобное предприятие, или негоция, никак не будет не соответствующей гражданским постановлениям и дальнейшим видам России; казна обретёт даже выгоду, ибо получит законные пошлины.

Но памятники постоянные… Семь, семижды семь раз подумайте, прежде чем ставить памятник, но уж если поставили — стоп, руки прочь. Заповедно. Иначе только хуже будет.