Цифровой журнал «Компьютерра» № 81

Одна из проблем теоретической биологии, в связи с которой было сломано немерено копий, – проблема наследования приобретённых признаков. Почему Сталин поддержал Лысенко, а не Николая Ивановича Вавилова? Дело не только в «социальной близости» Лысенко: когда надо было, советская власть легко использовала и выходцев из эксплуататорских классов. Лысенко (на основании диаматовской демагогии) утверждал, что приобретённые признаки наследуются и это наследование обеспечит стремительность искусственной эволюции (селекции). Наличие механизма наследования приобретённых признаков избавляет от необходимости длительного отбора генетических предрасположений к развитию этих признаков! Культурное наследование возникло как способ передачи локальных поведенческих настроек, но, к счастью, оно стало самым мощным механизмом наследования приобретённых признаков, найденным в ходе самоускоряющейся эволюции.

Культурное наследование – дорогое приспособление. Оно нужно только тем видам, которые должны чрезвычайно быстро осваивать новые формы поведения и переходить от одного способа действий к другому. Именно с такой ситуацией столкнулись потомки африканских лесных приматов, которые начали во времена климатических катаклизмов осваивать саванны. Однако к культурному наследованию способны далеко не только мы. Культурно наследуются детали песен певчих птиц и приёмы охоты у хищных зверей. Среди популяций воронов в Европе и среди популяций шимпанзе в Африке описаны локальные культуры, которые отличаются по принятым в них технологиям добычи пищи.

Культурное наследование у человека неуклонно совершенствовалось. Язык – и следствие культурного наследования, и мощнейший механизм его интенсификации. Вначале речь шла о передаче опыта от ближайшего окружения каждого человека. Подумайте: ещё недавно свойства большинства людей определялись свойствами узенькой группы, к которой они относились, — членов одного с ними племени, жителей одной с ними деревни. Следующий шаг в глобализации культурной передачи признаков сыграла письменность. Она позволила, хотя бы частично, преодолеть ограничения, накладываемые на взаимодействие между людьми временем. На нас влияют те, кто давным-давно ушёл из этого мира…

Едва ли не первые личности в истории человечества – Эхнатон и Нефертити — до сих пор живы в нашей культуре, а Нефертити даже удаётся оставаться символом женской красоты. До сих пор многие из нас выстраивают свой годичный цикл в соответствии с мифами о жизни одного еврея, жившего около двух тысяч лет назад на окраине Римской империи. Читая «Исповедь» Августина Аврелия, я был поражён ощущением контакта с живым человеком, хотя речь шла о жителе принципиально иного времени, носителе принципиально иного опыта.

Помните аналогию Карла Юнга, сравнившего сознание с освещённой частью нашей психики? Сознание («со-знание») – те наши психические процессы, которые «видят» друг друга; кроме них, есть обширный набор иных, бессознательных процессов, каждый из которых – невидимка для постороннего взгляда.

То, что варилось в голове Блаженного Августа, в полной мере было доступно лишь ему самому. Что-то из этого было доступно прихожанам, слушавшим проповеди епископа Гиппона. Узнали бы мы, что в голове этого североафриканского мыслителя IV-V веков сложилось понимание психологического восприятия времени, если б не письменность?

Долгие века рукописи «Исповеди» Августина были доступны лишь избранным. Книгопечатание неизмеримо расширило круг людей, на которых он мог повлиять напрямую. Году этак в 1989-1990 мне на день рождения подарили «Исповедь» Августина… Я так гордился, что у меня есть этот текст! Уважаемые читатели, сейчас он доступен любому из вас буквально в несколько щелчков мыши.

В сфере культурного обмена возникла область общедоступного. Видимые с разных сторон процессы нашей психики образуют сознание. Доступные с разных сторон части пула культурного взаимодействия образуют… как бы это назвать… сознание человечества? ноосферу? или всё-таки со-знание ноосферы?

Странно, конечно, определять непонятное через непонятное. Понятие ноосферы туманно и допускает различные трактовки. Однако несколько вещей, наверное, никто оспаривать не станет:

основа ноосферы – культурное наследование;

единой её делает общедоступный культурный фонд;

этот фонд развивается по своим законам (можно сказать – живёт

информационная революция привела к быстрому расширению этого общедоступного фонда.

Каждый из нас не исчерпывается нашим вкладом в это со-знание. То, что происходит внутри нас, богаче тех проявлений, которые отражаются в нашем взаимодействии с ближними. То, что мы выплёскиваем в общедоступный культурный фонд, оказывается ещё скуднее. Но это – путь «длинной руки культуры». Мы дотягиваемся им до всего человечества, причём не только нынешнего человечества, но и до всех его будущих этапов, которые смогут поддержать существование со-знания!