Цифровые грезы

— Пора поведать мою историю людям. Она довольно противоречива. Большинство скажет, что я хладнокровный убийца и не заслуживаю места на обложке. Но противоречия обеспечивают книгам неплохой тираж, верно? Инес мне нравится, я хотел бы ей помочь.

— Ты потеряешь работу.

— Я готов к этому.

— Ты потеряешь еще множество разных вещей.

— Самое главное я уже давно потерял. Так что я не боюсь. Мои мысли не дают мне покоя. Я чувствую себя запертым в заколдованном доме. Я почти не сплю. Максимум два часа.

С пола послышался шум. Пиксель уснул и теперь раскатисто храпел. Глаза Брауделя светились покоем; Себастьяну захотелось подойти и обнять его, но он не пошевелился и остался стоять, где был, отведя глаза на погасший экран монитора.

На следующий день он обедал с Алисой и Николь в ресторанчике, расположенном примерно в квартале от издательства. Пока Алиса разглагольствовала о юридической стороне дела Инее, а Николь с отсутствующим выражением на лице молча жевала салат, Себастьян мысленно пролистывал возможные варианты собственного положения. Сначала ему пришло в голову связаться с кем-нибудь из представителей оппозиции. С одним из союзников Марино. Или выяснить, кто считается наиболее уважаемым из критикующих Монтенегро интеллектуалов или историков, и рассказать о происходящих с ним событиях. Затем он отбросил оба варианта: это только поставит под удар жизни выбранных им людей. По той же причине он решил не обсуждать эту тему с Пикселем (хотя, конечно, существовала крохотная вероятность того, что Пиксель как-то связан с Цитаделью…).

— Люди привыкли верить фотографиям, — говорила Алиса, — и не задумываются, как легко внести любые поправки, чтобы получить на выходе необходимый на данный момент результат. Это существовало и раньше, но сейчас все стало значительно проще. Одно дело небольшие изменения, не затрагивающие дух фотографии, но совсем другое — то, что совершила Инес. Может быть, пора внести изменения в законы или обязать фотографов давать что-то вроде клятвы Гиппократа? Даже не знаю.

Еще Себастьян подумывал ночью пробраться в издательство и опубликовать на первой полосе сфабрикованную им фотографию времен диктатуры, представив план Монтенегро жадным глазам общественного мнения (уже слепнущим от обилия увиденного). Отпадает: его проверяли каждый раз при выходе из Цитадели, так что попытка выкрасть фотографию обречена на провал.

— У Инес отличный адвокат, — заметил он вслух. — Доносо. Моя жена работала с ним.

— Да, адвокат первоклассный. Но мы-то понимаем, как это делается. Сейчас у него, благодаря контактам в правительстве, все на мази. Он учился вместе с Сальмоном Барриосом.

— Министром внутренних дел?

— Это единственный известный мне Сальмон Барриос. Чертов ублюдок. Таких в стране полно.

Так. Доносо и правительство, Доносо в попытках выяснить, не собирается ли Себастьян их предать… значит, история Никки о шантаже — правда? Или это очередная замысловатая ложь? Кому и чему верить? Племянница занялась кроссвордом.

Алиса сказала, что Пиксель попросил отпуск на месяц и его отпустили.

— Он совершенно уничтожен смертью отца. Нужно проявить понимание и оказать ему помощь.

Себастьян представил, как Пиксель блуждает по заколдованному лесу Nippur’s Call и предлагает свое роскошное тело цифровым бандитам, забравшимся туда из своих домов в Сиэтле, Куритибе и кто знает, откуда еще. Его изнасилуют или, может, он превратится в сову. Нет, он уже не вернется в издательство. Ни через месяц, ни через два. Не вернется, с грустью подумал Себастьян. Станет новым Библиотекарем Рио-Фухитиво, будет бродить по улицам с именем Ларакрофт на губах и CD-дисками вместо книг в карманах плаща.

Официант принес дымящиеся тарелки — баранина и сочный бифштекс для Себастьяна и Алисы. Николь заказала гуарану. Алиса поделилась с Себастьяном их с Джуниором очередными идеями. Себастьян перевел взгляд на грудь Николь. Совсем крохотная. Оцифровать бы да подправить (так же, как и его собственные виски, где волосы уж больно стремительно начали пятиться назад).

— Уругваец вне себя, — продолжала Алиса поигрывая вилкой. — Подавай ему ежедневное литературное приложение на восьми полосах. Мясо замечательное. Передай соль, пожалуйста. Это слишком шикарно — конечно, мы хотим сохранить традиции газеты и, если возможно, быть лучшими в своем деле. Но ведь это же анахронизм. Кому сейчас нужно литературное приложение? Публика требует другого. И если мы сейчас хорошо продаемся, то потому, что отвечаем ее запросам. Мы с Джуниором планируем запустить цифровое издание. Оно должно быть независимым от печатной версии и не повто-рять ее. Мы решили поручить это Брауделю.