«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-04 (1992)

На квадратном столе, покрытом белой скатертью, стояли два стакана, на которые поместили толщиной с палочку для еды стальной стержень, соединивший их, подобно мосту. Мастер должен был сначала переломить стержень с помощью мысли. Сян Шичжао встал:

— Можно посмотреть стержень?

— Можно. — Ху Сяомин передал ему стержень.

Стоя перед этим строгим, авторитетным лицом, весь вид которого выражал крайнее недоверие, молодой мастер чувствовал себя очень неудобно. Осмотр закончился. Ху Сяомин вернул его на место и собрался было приступить к действию, как вдруг Сян Шичжао снова поднялся:

— Можно еще раз глянуть?

Ху Сяомин несколько растерянно посмотрел на него, протянул ему стержень. Философ внимательно обследовал предмет еще раз. Когда мастер протянул руку, чтобы забрать стержень, Сян Шичжао сказал:

— Я положу его сам. — Он подошел к столу и положил стержень на стаканы.

Атмосфера в зале стала напряженной. Ху Сяомин приступил. Он сосредоточил взгляд на стержне. Весь зал также безотрывно смотрел на стержень. В зале стало совершенно тихо, ни звука. Взгляд философа был холодным. Ху Сяомин сжал зубы, сконцентрировал энергию и громко крикнул:

— Ломаться!

Однако ничего не случилось. По залу прошел гул. Сян Шичжао сидел прямо и неподвижно, скрестив руки на груди. Его лицо ничего не выражало.

Ху Сяомин вытер со лба платком пот, собрался и стал снова погружаться в «состояние цигун» и затем произвел несколько посылок. Все оставалось без изменений. Наконец опять крикнул — стержень, поблескивая, лежал без движения на месте.

Ху Сяомин посмотрел на распорядителя, как бы прося помощи. Распорядитель сказал:

— Ху Сяомин неоднократно успешно демонстрировал этот номер, сегодня по каким-то причинам он не получается. Ху Сяомин, пропусти этот номер, давай следующий.

Мастер мельком взглянул на Сян Шичжао и нерешительным голосом сказал:

— Сегодня у меня, пожалуй, не выйдет ничего.

Сян Шичжао медленно и с расстановкой произнес:

— Мы хотели провести исследование, и вот совершенно очевидно: особые способности не действуют. Наверное, мне придется стать твердым пессимистом.

Распорядитель сказал:

— Особые способности часто требуют поддержки. Если рядом много тех, кто не верит, то их трудно проявить.

— А если все будут верить, то зачем проводить эксперимент? Стоило появиться сомневающемуся, как опыт провалился. Разве это не доказывает, что то, что видят те, кто верит, не более чем галлюцинация?

Оуян Цзюэ понимал, в чем тут дело: особые способности проявляются с помощью «мысли». Если психологическое состояние экстрасенса не на высоте или вокруг него образуется сильное отрицательное «поле мысли», то его способности либо подвергаются воздействию помех, либо блокируются полностью. Сян Шичжао — известный ученый, к тому же у него сильная воля, поэтому его «категорическое недоверие» сильно подействовало на «силу мысли» мастера. Да к тому же и аудитория прониклась сомнением, что еще больше затрудняло его положение. Однако если сейчас прекратить выступление, то это нанесет вред делу цигун. Надо что-то придумать. Оуян Цзюэ решил воспользоваться тем, что в зале его многие знали. Он встал и сказал:

— Я много раз видел выступления Ху Сяомина, и всегда они были успешными. Мастер цигун, как и спортсмен, подвержен влиянию многих факторов. Давайте поможем ему доверием, аплодисментами, давайте пожелаем ему успеха! Зал громко зааплодировал, атмосфера разрядилась, на философа перестали обращать внимание. Мастер был тронут, несколько воспрянул духом. Он сложил у груди ладони и поклонился зрителям. Оуян Цзюэ продолжал:

— Я считаю, что мастерство Ху Сяомина очень высоко, то, что он сейчас собрался нам показать, для него, в общем-то, пустяки, он может и не такое. Однако он молод, иногда поддается настроению, чувствам.

В зале послышался дружеский смех. Мастер явно повеселел, несколько озорно и в то же время смущенно почесал затылок.

— Ну, а теперь все успокойтесь, расслабьтесь и с доверием ждите успешного выступления.

В зале установилась тишина. Мастер успокоился, сосредоточился. Прошла минута — и вдруг стержень из нержавеющей стали со скрежетом разломился на две половинки. Зал разразился громкими аплодисментами. Оуян Цзюэ взял в руки разломанный стержень и показал публике. Затем, соединив куски металла, положил их на стол и сказал:

— А сейчас попросим Ху Сяомина сплавить стержень.

Снова стало тихо, все замерли в ожидании. Это труднее, чем разламывать. Ху Сяомин встал в нескольких шагах от стола, сосредоточился. Прошло несколько минут. Многочисленные взгляды по-прежнему видели щель между частями стержня. По залу прошел легкий шум. Оуян Цзюэ жестом попросил всех соблюдать тишину. Прошло еще несколько минут. Вдруг глаза мастера открылись, и… стержень соединился! В какое-то мгновение все увидели, что щель исчезла. Оуян Цзюэ не стал торопиться демонстрировать стержень залу, он сначала обратился к сидящему в президиуме Сян Шичжао и сказал:

— Пожалуйста, подойдите сначала вы, удостоверьтесь, что стержень соединился.

Философ махнул рукой:

— Не надо.