Цикады

— Мы разговаривали. Хорошо разговаривали. И тогда я спросила, почему мы не общались раньше. А ты сказал, что не мог. Что с такими, как я, нельзя общаться. Что я могу передать… неприкасаемость любому, кто станет со мной дружить. — Она подтянула рукава, обнажая запястья. — А еще ты сказал, что для класса это выгодно. Что в каждом классе есть определенные роли, и за мной была роль изгоя, и если бы я вдруг перестала быть изгоем, то им стал бы кто-то другой. Другой, — тихо повторила она.

— И ты из-за этого…

Алина вздохнула:

— Я просто… представила на секунду ваши лица, когда вы узнаете. Когда вы — вы все — зададите себе вопрос: почему? почему она это сделала? мог ли я как-то повлиять? А потом я испугалась. Я поняла, что вы этого не стóите. И передумала. — Она повысила голос: — Вот и все, что было. Он меня не трогал. Ты, — она обратилась к Другому, — меня не трогал. Я знаю, что не стал бы.

Она взглянула ему в глаза и тихо спросила:

— Вадим, ты же понял, кто я?..

— Алесса, — он заплакал и опустил ружье.

Марк гладил Соню по руке и лепетал:

— Я понял, что готов к чему-то другому. К чему-то большему. К чему-то… взрослому.

Антон вдруг замотал головой:

— Ты специально это говоришь. Я же видел… видел пятно в постели. Ты просто его защищаешь.

— Это значит, что кто-то трахался в твоей кровати, вот и все, — вдруг выдала Слава.

— Кто? — Тут он догадался: — С кем?

— Я не обязана отвечать на этот вопрос. Не с Алиной твоей долбанутой уж точно.

— Видите, мы все выяснили. Всегда полезно разговаривать, — тихо сказала Елена и потянулась к Вадиму, тот сделал шаг назад. — Пожалуйста, давайте уберем оружие и продолжим в более спокойной обстановке, хорошо?

— Только не надо играть в психолога, — Алина покачала головой и кивнула на Антона. — Я же все про вас знаю.

Другой сделал еще один шаг назад, к бассейну:

— Что теперь со мной будет?

Билан подходил к нему сзади.

— Все будет хорошо, Вадим. Все будет хорошо, — как будто убаюкивала его Елена.

— Что теперь со всеми нами будет? — Другой раскачивался на краю.

— Дай-ка сюда, — тихо сказал ему Билан.

Другой безвольно выпустил ружье из рук. Все выдохнули.

Алина вздохнула и, глядя Билану в глаза, тихо сказала:

— Вот и все?

— Да, — Билан наставил на нее ружье и выстрелил.

15 лет до

Ребенок в желтой шапке с помпоном стоит на горке. Смотрит за дракой внимательно, не мигая.

— Кататься будешь? — спрашивает мальчик за ним.

Представьте себе, представьте себе,

Никак не ожидал он…

Ребенок в шапке отходит в сторону. Когда мальчик уже собирается съехать, ребенок толкает его в спину так, что мальчик летит с горки в сугроб.

Снизу раздается крик:

— Чей это ребенок?!

Представьте себе, представьте себе,

Такого вот конца…

— Куда смотрят родители?

Женщина наконец отвлекается от драки и подбегает к горке.

— Сеня! Сеня, куда ты полез без разрешения? А ну, спускайся немедленно!

— Явилась наконец!

— Это не ребенок, а садист какой-то!

— Уголовник! И мать безголовая! Где вас таких берут?

— Поучите меня еще детей воспитывать!

— А вот и поучу, имею право!

Сеня перелезает через поручень горки и прыгает в сугроб.

Другой попытался выхватить ружье обратно — прозвучал еще один выстрел.

12 лет до

– Кутью передайте, пожалуйста, – надоедливая тетя Надя уже тянется за тарелкой, задевая Сеню локтем. — Так, а ты чего так плохо кушаешь? Опять привередничаешь?

Сеня не отвечает, продолжая ковыряться в кутье. По одной вытягивает из риса рыжие капельки изюма.

— Помянем? – раскрасневшийся сосед поднимает очередную рюмку. Гости примеряют маску скорби на положенное мгновение, но, выпивая, снова расслабляются – кто-то уже посмеивается шутке соседа, кто-то собирает пирожки в припасенный заранее пакетик, кто-то обсуждает грядущий отпуск.

На подоконнике перед фотографией стоит стакан, накрытый черным хлебом. На фото – полноватый блондин лет тридцати-тридцати пяти.

— А Славка-то тут как тут, — бормочет приехавшая из Королёва тетка, отцова сестра, которая всегда будто нарочно целует Сеню так, чтобы измазать ярко-розовой помадой.

— Ну а как она сама бы справилась? Как ей поднимать-то двоих теперь?

— Ей пособие положено, так-то…

— Как будто с него прокормишься…

Мальчик ныряет под стол, вылезает из-под него с другой стороны и пробирается в гостиную к телевизору. Сдергивает с экрана цветастую простыню и включает: вот-вот начнется новый мультфильм, который давно рекламировали.

Как-то кролик Крош захотел сделать что-нибудь полезное для своего домика. Он решил смастерить скамейку, чтобы сидеть на ней с друзьями по вечерам… [5]

— Сеня, ты чего? Нельзя! Сорок дней нельзя! – тетя Надя отбирает пульт с шиканьем.

— Почему нельзя?

— Потому что папа здесь. Он за вами присматривает. За тем, как ты себя ведешь. Твой папа тоже Сеня. Знаешь, что это значит? Его Боженька слушает.

— А мультик-то почему нельзя?