Цикл «Аратта»

— Ха! От кого все эти предосторожности? От белок?

— Делать правильно нужно всегда, — холодно сказал накх. — А не только когда думаешь, что прав. Частокол необходим.

— Я так не считаю…

— А после того как он будет поставлен, нужно будет расчистить дорогу от кустарников. Впрочем, этим, пожалуй, займутся ловчие. Рабы пусть выкопают выгребные ямы и устроят костровища. Еще пошли трех человек со слугами в лес, пусть укажут, какие деревья рубить на бревна для частокола…

— Ты что же, не слышишь меня, Ширам? — гневно рявкнул жезлоносец. — Под моей рукой арии! Быть может, вы, накхи, и любите копаться в земле, подобно всяким ползучим гадам, но я тебе скажу — это не наше дело.

— Семь поколений назад, — ответил Ширам, — накхи думали и говорили так же. Никто у нас не взялся бы за лопату или заступ.

— А я слышал, что и сейчас тот, кто хотя бы случайно прикоснется у вас к плугу, в следующей жизни будет наказан рождением в теле простолюдина!

— К плугу — да, — согласился Ширам. — Но искусство построения крепостей — благородное дело. Кстати, мы обучились ему у вас… Так что оставь никчемные разговоры, глава жезлоносцев. Как глава Великой Охоты и телохранитель царевича, я не допущу, чтобы его священная особа подвергалась опасности. До заката здесь должно стоять укрепление, и, клянусь Первородным Змеем, оно тут появится!

Огнехранителю даже издалека послышался зубовный скрежет и сдавленное проклятие знатного ария. Но похоже, накху не было до этого дела.

— Где этот рыжий бездельник? — Будто позабыв о Джерише, Ширам повернулся и оглядел холм. — Я видел его где-то здесь! Во всяком случае, его шавка крутилась под ногами, клянча еду у всех подряд…

Хаста вздохнул, поднимаясь на ноги. Саарсан порой напоминал ему дикого зверя, по случаю обретшего человеческую речь и раздраженного необходимостью изъясняться с окружающими. Если, говоря с ариями, он все же следил за словами, то с «земляными людьми» нисколько не стеснялся — легендарная вежливость накхов на них явно не распространялась.

— Эй, жрец! Ты уже решил, где будет алтарь?

— Господь Исварха укажет мне место.

— Попроси его поторопиться. И ткни пальцем слугам, чтобы они ненароком не выкопали в этом месте нужник.

— Тем, кого любит Господь Солнце, он дарует свет и в нужнике, — с благостным видом ответил Хаста. — Тот же, кто злословит его, и среди бела дня блуждает во тьме.

— Все это очень занимательно. Расскажешь тем, кто пошел за бревнами. Если к закату здесь не будет частокола, им как раз понадобится свет… А ты укажи слугам, где будет стоять алтарь, и ступай к мохначам.

— Зачем?

— Не перебивай. Я пошлю туда раба-переводчика, а ты за ним приглядишь. Его словам не больше веры, чем сорочьему треску. Послушай, что он будет говорить, и, если вздумает юлить, объясни сам. Не думаю, чтобы ингри решили напасть, но что-нибудь стянуть они вполне способны. Все дикари считают своим то, что им нравится, а у нас, похоже, им понравилось многое. Я хочу, чтобы мохначи, если увидят, что лесовики подбираются к холму, подняли шум. Ты понял меня?

— Понял, господин. Но я еще недостаточно владею языком…

— Послушай меня, рыжий наглец. Я неоднократно видел, как ты шушукался с этим существом, которое язык не поворачивается назвать женщиной. Я уверен, что ты сможешь ей объяснить все, что пожелаешь. Не обмани моих надежд, иначе тебе придется каждый раз просить своего бога, чтобы он подкинул мяса в твою похлебку!

Предупреждение накха было прямым и недвусмысленным. Похлебку без мяса в отряде ели только рабы. Какое оскорбление для жреца-огнехранителя! По своему положению Хаста мог бы претендовать на обеды вместе с самим Ширамом. Но этот нелюдим всегда ел в одиночестве. Да и особые права жрецов явно интересовали его не больше, чем сухие листья в окрестном лесу.

Хаста удалился, сожалея о безвозвратно испорченном вечере. Следовало поскорее сгрузить и принести сюда походный алтарь, разбить шатер до темноты… Он несколько растерянно огляделся, ища помощников. Рабы и слуги были заняты делом, лишь у края обрыва в ожидании бревен для частокола торчала полудюжина телохранителей. Жрец направился к ним. Хмурые арии, казалось, не замечали его. Они топтались на месте, переговариваясь между собою, не особо скрывая недовольство.

— Этот накх чересчур много на себя берет! Мы здесь не в военном походе. Наше дело — охранять царевича, а не столбы вкапывать…

— Ишь ты, всем работу придумал, а сам возле Аюра трется — мол, погляди, какой я толковый! Как есть собачка, на нас лает и скалится, а потом подачки выпрашивает.

— Так ясное дело, — произнес третий, воин в зрелых годах, — он же не арий — вот и выслуживается. А только я бы поостерегся строить что-либо под руководством выходца из рода Афайи.

— Это еще почему? — спросил кто-то из телохранителей.