Цикл «Горацио Хорнблауэр». Книги 1-13

Скорее всего, топор лучше бы подошел для того, чтобы перерезать снасти, но топора не было. У человека, стоящего рядом с ним, на поясе висел нож в чехле. Взяв его за рукоять, Хорнблауэр попытался снова начать мыслить логически. Он потрогал лезвие, нашел его острым, затем отстегнул у моряка пояс и закрепил на себе. Пока он это делал, тот не проявил никакой реакции, лишь тупо глядел на него. Опять нужно составить план, нужно ясно мыслить, несмотря на завывающий ветер, секущие брызги и потоки воды, бушующие вокруг него. Он отрезал от мотка линя, которым был обвязан, два куска, каждый из которых пропустил у себя подмышками и завязал, оставив один конец свободным. Затем, посмотрев на ванты фок-мачты, снова начал составлять план. Когда он начнет действовать, времени на обдумывание не станет. Часть фальшборта еще сохранилась, видимо, наветренные ванты служили для него своеобразным волноломом. Он на глаз прикинул расстояние. Ослабил узлы, крепившие его к мачте. Бросил взгляд на Барбару, вынудив себя изобразить улыбку. Она стояла, удерживаемая веревками, ее волосы, хотя и мокрые, развевались под напором урагана, приняв почти горизонтальное положение. Он обмотал ее еще одним куском линя, для безопасности. Больше он ничего не в силах был сделать. Это был бедлам, сумасшествие, мокрый, ревущий ад, и в этом аду он обязан был сохранить здравый рассудок. Он ждал удобного момента. Сначала он ошибся, и был отброшен назад. С трудом сглатывая от напряжения, он ждал, когда их подхватит следующая волна. Когда она схлынула, он отметил очередное движение «Милашки Джейн», стиснул зубы, сбросил веревки и ринулся бежать по накренившейся палубе – волна и палуба заслоняли его, так что он мог избежать участи быть снесенным за борт ветром. Он добрался до фальшборта с запасом в пять секунд. Пять секунд, чтобы привязаться к вантам, прежде чем хребет волны оказался над ним, взорвавшись водопадом, сначала выбившим палубу из под ног, а потом оторвавшим его руки от снастей, так что секунду или две он удерживался только с помощью линей, пока откатное движение волны не позволило ему восстановить хватку. «Милашка Джейн» снова оказалась в затишье. Неудобно было привязывать шнур от ножа к запястью, но ему пришлось потратить на это несколько драгоценных секунд, в противном случае все его усилия могли бы претерпеть неудачу по совершенно пустяковой причине. И вот он уже лихорадочно пилит канат. Намокшие волокна были твердыми, как железо, но постепенно ему удавалось перерезать их, прядь за прядью. Его порадовало, что он удостоверился в заточке ножа. Он допилил почти до половины, когда на него обрушился очередной потоп. Как только его плечи вынырнули из воды, он продолжил пилить. По мере того, как он продолжал резать, он чувствовал, как изменяется натяжение каната во время изменения движения корабля и ванты дают легкую слабинку. Он подумал о том, что когда ванта будет перерезана, это может быть опасно, но пришел к мнению, что пока другие еще целы, последствия не будут слишком серьезными.

Так и случилось – ванта просто исчезла из-под ножа, ветер подхватил все пятьдесят футов ее длины и увлек прочь из его мира, оставив ее, скорее всего, развевающееся на грот-мачте словно узкий вымпел. Он принялся за следующую, пиля ее в промежутках между захлестывающими валами. Он то резал, то повисал, пытался ухватить глоток воздуха среди непроницаемой стены брызг, захлебывался и задыхался под потоками зеленой воды, однако, ванты одна за другой уступали его усилиям. Нож затупился, и теперь у него появилась еще одна проблема: он перерезал почти все ванты, находившиеся поблизости, со стороны, ближней к корме, и ему нужно стало переменить позицию, чтобы переместиться к носу. Но как это сделать, он не знал.

Когда их накрыла следующая волна, он, еще будучи под водой, ощутил серию толчков, передавшихся через корпус корабля его стиснутым рукам: четыре послабее и один сильный. Когда вода схлынула, он смог увидеть, что произошло. Четыре оставшиеся ванты лопнули от натяжения: первая, вторая, третья, четвертая, а затем рухнула мачта: обернувшись, он увидел торчащий над палубой восьмифутовый обломок.