Цикл пара, воды и металла. Феррум (СИ)

Преграда эта имела вид дородной женщины с брезгливым лицом. Её сильные руки не знали женской работы — такой как стирание одежды или тряпки, мытьё полов, приготовление еды. Зато почти все руки были в мозолях от меча. Но что ещё ожидать от дочки обнищавшего рыцаря?

Куколка коротко кивнула Санта-Марият и сухо произнесла:

-Ну, привет, старушка.

-И тебе не хворать, — благожелательно отозвалась та и склонила голову набок.

Женщина поморщилась. Холодно блеснули в свете Сантера её тусклые глаза. Тусклые, но гетерохромные. В мешочках на поясе глухо постукивали драг о друга мелкие металлические предметы.

-Что-то случилось? — прервала повисшую паузу Санта-Марият.

Куколка, которая всё это время нервно покусывала губы, явно не зная как начать разговор, решительно выпалила:

-Что за гетерохромная была у тебя в гостях?

-А ты-то откуда знаешь? — не сводя глаз с рук женщины, удивилась Санта-Марият.

Пальцы Куколки скрылись в одном из мешочков, их обладательница усмехнулась:

-Слухами наш город полнится, — доставая маленькую дробинку и взвешивая её в ладони, произнесла женщина.

-А ты их собираешь? — в мягком голосе старушке предостерегающе звякнули металлические нотки. — Похоже, случай с Полтергейстом тебя хоть чему-то научил.

-Вот как? — спросила Куколка и с тихим вздохом сунула дробинку в рот, начиная её пережёвывать. — Похоже, мне придётся заставить тебя ответить. Подумай, стоит ли молчать? Даю последний шанс.

Старушка деловито поправляла ворот блузки. Куколка проглотила дробинку и ринулась вперёд. Руку её покрывала железная броня. Женщина уже прикинула, что достаточно будет одного удара, вед при всём своём грозном прошлом Санта-Марият всего лишь зарвавшаяся старушка, пусть и спасшая однажды жизнь её, Куколки.

-Обожаю, когда меня недооценивают, — призналась пожилая женщина, уворачиваясь от удара и доставая из воротника небольшую колбочку с прозрачным жидким содержимым.

Его она вылила нападавшей прямо на обращённую в металл руку. Куколка ахнула от боли, отшатнулась, прижимая руку к груди. На её хвалёных гетерохромных глазах выступили слёзы. Пару секунд покачавшись из стороны в сторону, женщина резко развернулась и убежала в сторону своего нового дома.

Старую её крышу над головой уже давно отремонтировали, но женщина наотрез отказалась возвращаться, устроив настоящую истерику. Глядя на шрамы на её руках и ногах и вспоминая то происшествие, Санта-Марият думала, что отчасти понимает Куколку. Но сейчас она размышляла о другом.

-Оставить или не оставить? — вслух спросила саму себя старушка, прикидывая, для чего ей может пригодится несколько капель кислоты.

Победила хозяйственность, и почти пустой флакончик вернулся на своё место.

-В конце концов, это память, — в голосе старушки мелькнула мечтательность, перед её внутренним взором всплыли перекошенные от ужаса и удивления лица алхимов.

Она вздохнула, покачала головой и продолжила свой путь. Уже во дворе в глаза ей бросился растянувшийся во весь свой огромный рост прямо на сырой земле Токен, из растрёпанных светлых волос которого торчала солома. Он мрачно смотрел своими синими глазами в небо и жевал травинку. По угрюмому лицу юноши Санта-Марият поняла — у того опять обострение плохого настроения, которое один жутко умный алхим назвал «депрессией в связи с воспоминаниями неприятных моментов из биографии». Что это значит, старушка так и не поняла, но умудрилась запомнить и этим фактом гордилась, мысленно в рамочке ставя его на огромнейшую полочку своих достижений. Полочка эта была любимым старушкиным уголком в собственном сознании, она буквально сдувала с неё пылинки и протирала тряпочкой. В реальности она в это время улыбалась настолько мечтательно, что действительно становилась похожа на уютную добренькую бабульку, которой не хватало разве что пушистой кошки и вязания в руках.

Тем временем Токен покосился на своего капитана и буркнул:

-Хельга удалилась за какой-то гетерохромкой.

-Как ты со старыми людьми разговариваешь, — привычно пробурчала пожилая женщина. — Скормлю акулам, и не посмотрю, что лучший кок, пожалуй, во всём Абионе!

-И потом отравишься Хельгиной стряпнёй. Или от своей цингой заболеешь, — скривился Токенкентий, — так как никто другой коком у тебя работать не рискнёт.

Что правда, то правда. Хельга не любила готовить, и готовка не любила Хельгу. Как можно заметить, всё у них было взаимно. Сама Санта-Марият тоже не удосужилась научиться столь полезному умению, но её «шедевры» кулинарного искусства можно было есть хотя бы теоретически. А вот запросы у «прекрасных дам» да и у остальной команды были такие, что многие повара падали в обморок или выпрыгивали за борт. Или всё вместе.

У Токена, когда его подобрали привязанным к якорю перед приливом, выбора не было. Историю свою юноша не рассказывал, а Санта-Марият и не просила.