Цикл «Просветители». Серия «Заповедник человечества». Книга первая: Стороны монеты

– Еще раз! – произнесла Чадо, вновь отрывая руки от лица, закрывая глаза и складывая ладони в задумчиво-умоляющем жесте. – Его сильно ранили, а значит, если его там не убили, за свою жизнь я могу отплатить – лишь вылечив его, но тогда я потрачу остатки сил и ресурсов, а значит не смогу дойти до Выборга. Однако! Если я его спасу, можно попробовать заключить мир и попросить его о помощи. А с чего я взяла, что он согласиться помогать? Плата… Нужна плата! Быстрее!.. Скажем – вернуть ему человеческий облик, идет?

Чадо задумалась.

– Что я делаю… – сокрушенно произнесла Чадо. – Что я делаю?! Я торгуюсь… А почему? Я что? Я обязана? Да и почему я вообще об этом беспокоюсь? – судорожно и меланхолично произнесла Чадо. – Он мне никто, он просто чуд… Нет… он человек, просто…

Чадо вновь задумалось.

– Что это? Я проникаюсь чувством сожаления к этому… Этому… Что это? Начало стокгольмского синдрома? – произнесла Чадо, чувствуя, что ей действительно не безразличен гигант. – Нет! Не думай! Выкинь из головы!..

Чадо вскочила и, заметавшись на месте, пыталась решиться убежать. Однако, задумчиво остановилась глядя в пустоту.

– А если он вновь меня пленит? – тихо произнесла Чадо. – Нет… Он хочет быть человеком, но он старый человек – землянин. Он чувствует и принимает все слишком близко к сердцу. Он хочет быть хорошим, но… Он сейчас, так же как и я – на перепутье! Словно монета, упавшая на ребро, так и не определившись с выбором.

Чадо задумалась и приняла решение.

– Ладно, синдром или корысть, не важно, лучше опираться на корысть – я ему, а он мне! И точка!

Чадо, определившись, вернулась обратно. Место, на котором все произошло, было усеяно трупами и кровью, но среди всего побоища не было одного – гиганта. Чадо принялась осматривать тела, среди которых, а вернее под некоторыми нашла гиганта. Два тела лежали поверх гиганта, скрывая его из виду. Чадо откинула трупы тварей, обнажив гиганта, который лежал без признаков жизни. Раны гиганта были очень серьезными, а крови вокруг было столько, что трудно было сказать, чьей тут больше – тварей или гиганта. Чадо присела, дабы проверить – жив ли гигант и когда Чадо его коснулась, гигант чуть дернулся, еле-еле приоткрыв глаза и рот. Увидев Чадо, Святогор, с огромным трудом, сипло прошептал:

– Уходи…

– Я не могу тебя бросить, – судорожно произнесла Чадо.

– Уходи! – продолжал Святогор. – Дай мне спокойно сдохнуть.

– Я тебе должна.

– Плевать… – перебил Святогор. – Я все прощаю.

– Я не могу, не могу дать тебе умереть! Это… Это неправильно…

– С чего это вдруг?

– У нас жизнь ценят, даже таких как эти твари.

– Ха… Ха… Ха… – выдавил хриплый смех Святогор. – Ты серьезно? А та тварь не в счет? – Святогор поглядел на зверя с лопатой в груди. – Жизнь цените? А это что?

– Это… Это случайность… – пыталась оправдаться Чадо.

– Ха… Ха… Ха… А война – это тоже случайность? – зло произнес Святогор.

– Необходимость… – печально ответила Чадо.

– Ага… Это называется двойные стандарты, как у всех сволочей, что борются за жизнь уничтожая ее.

– Я могу все это объяснить, но боюсь, у тебя нет ни желания, ни времени. Я вернулась, чтобы отплатить тебе за спасенную жизнь. Я спасу тебя, а ты взамен пообещай, что не попытаешь вновь убить меня.

– А нахрена мне такая жизнь? – с трудом произнес Святогор, бледнея на глазах. – На кой черт мне такое существование? А?

– Я могу вернуть тебе человеческий облик.

Святогор посмотрел на Чадо иначе. Злость сменилась печалью, покрытой тенью надежды.

– Облик? А нахрена он мне? Чтобы продолжать жить в этой жопе?

– Нет, я могу попросить, чтобы тебя переселили на один остров, людей там почти нет, но там природа такая же, как и до войны.

– Правда, что ли? – стуча зубами произнес Святогор.

– Да, – положительно кивая, ответила Чадо.

Святогор с трудом соображая и тяжело дыша, бледный словно поганка, пытался думать.

– Звучит здорово… – Святогор заплакал. – Ты правда это сделаешь? Не врешь? Скажи, что не врешь?

– Нет, – ответила Чадо, но Святогор ее не услышал.

– Скажи, что не врешь, пожалуйста! – плача и сипя, произнес Святогор.

Святогору становилось все хуже. Глаза все чаще и чаще моргали, а тело начинала бить судорога.

– Я ведь человек… П-п-понима-ма-ешь? Я ведь п-просто старый и всеми брошенный человек… – сипел Святогор, стуча зубами как от сильного холода. – Я не хот-тел и не хочу становиться ч-чудовищем… Я не х-хотел этого… – Святогор уже рыдал. – Я в-ведь человек… Я не желал этого, м-меня лишили вы-выбора, а я… Я… Я…

Чадо хотела ощутить его, но не могла… Святогор был лишен связи, а потому его чувства для Чадо были подобны глухой стене. Гигант – человек, запертый в теле чудовища. Плачущий демон, что сейчас изливал сок своей проклятой души. Святогор был единственным, кто был так рядом с Чадо, и в то же время так далеко… Чадо была вдали от прочих подобных себе, от общей связи, наедине с умирающим гигантом. Она испытывала лишь гнетущее одиночество. Страшное и прожигающее насквозь чувство – одиночество…