Цикл Скорпиона-4. Вектор Пути.

Странный, огромный по размерам для своих сородичей волк рвал и метал, опрокидывая захватчиков и добираясь до незащищённых шей, горла. Медные и серебряные кресты на шеях немцев не спасали от смерти. Серебро могло повлиять на процессы трансформации перевёртыша, но от клыков его самого не спасало. Не обычный оборотень, но перекидывающийся по своей воле человек. А потому ни образ креста, ни любое свойство металлов не помогут.

Волх вырвался за пределы врат. Ему уступали дорогу, предпочитая связываться с людьми, а не клыкастым воплощением демона. Все кто подворачивался под лапы, неизменно ощущали на шее клыки… И волк мчал к лагерю, к шатрам. Загрызть пару-другую предводителей перед смертью – вот новая цель. До архимандрита и князей вряд ли пропустят. Личная гвардия встанет строем с пиками и копьями наперевес, порубят, поколют на расстоянии. Раны быстро зарастают, но если скопом навалятся – несдобровать.

Но дорогу к лагерю преградила одинокая фигура. Волха невольно пробрала дрожь, когда ощутил исходящую от неё мощь, почуял ауры силы и непоколебимой уверенности, стойкости, воли. Эти причудливые переплетения ощущений впервые за сотни лет войн и сражений пробежались мурашками по телу. И эта фигура была не здоровым, крепким, плечистым воином в доспехах, а тонкой, хрупкой на вид женщиной с длинными иссиня-черными волосами, свободно спадающими до поясницы. Только не трепал их поднимающийся ветер. Зато дух перед этой женщиной трепетал, как у верного пса перед хозяином.

- Ты не пройдёшь в лагерь. Здесь заканчивается твоя дорога, рекомый Волхом. Ибо всё старое должно уйти.

Волх поднялся с четверенек человеком. Коротко бросил:

- Уйти добровольно, не в муках, иначе и новое вскоре уйдёт вслед за ним. Как имя твоё?

- Что тебе моё имя? Ты хочешь умереть с ним на устах?

- У достойных противников просят имя. Я чую твою мощь и свою гибель. Позволь узнать напоследок.

- Что ж… моё имя Лилит.

- Лилит… - протянул Волх, пробуждая в себе какие-то далёкие воспоминания. – Ты мать моего учителя. Какая насмешка богов – пасть от твоей руки. Об одном прошу – дай умереть, как воину.

Лилит безразлично пожала плечами. Богов никогда не слушала и до их фотума, что значило судьба, было дело столько же, сколько до слов перевёртыша, сотню лет сдерживающего натиск креста на восток.

Зрачки Волха расширились. Стоящая в неподвижности женщина вдруг оказалась рядом, и её тонкая, на вид слабая рука пробила пластины мышц, рёбра и проникла в грудную клетку. Через мгновение витязь видел в её руке своё сердце. Большой, мощное, трепещущие.

Лилит протянула сердце. Волх едва заметно покачал головой. Тут же дева приблизилась, крепко, страстно целуя в губы. За сладким поцелуем пришла тьма.

Дева отстранилась, тело Волха упало. Лилит перевернула его на спину и положила сердце в руки, скрещённые на груди.

- Ты и так слишком долго был воином.

В следующее мгновение тело объяло пламенем. Обнажённая кожа загорелась как тряпки, плоть и кости захрустели, как хворост. Не прошло и минуты, как на дороге остался лишь пепел. Его подхватило ветром и понесло в траву, через леса и дальше в море. Волх растворился среди острова, обречённый на забвение в веках.

Лилит прошла к воротам, вошла в крепость. Последние защитники Арконы падали под топорами захватчиков, скидывали со стен тех воинов, которые ещё держали в руках луки. Неистов был гнев захватчиков, изобретателен до мук. Пока кровь кипела и не остыл азарт битвы, пытали и расчленяли тут же.

Город запылал, предаваясь огню и разрешениям. Лишь в незыблемости стоял храм Световита, объятый сиянием. Солдаты, превратившиеся в мародёров, корчились в судорогах, едва касались белого пламени. Муки их смертей были ужасны.

Лилит приблизилась к храму. Коснувшись белого огня, обронила:

- Сравни свои силы и Его. В кого больше верят? Твоё время прошло, умирающий бог.

Белое пламя поблёкло, качнувшись маревом, распалось, рассыпалось. Лилит коснулась врат, и их вырвало с такой мощью, словно десятки таранов ударили одновременно с той стороны.

Но храм был пуст. Четыре волхва, уцелевшие люди и четырёхликая фигура Световита надолго притаились в Срединных горах…

Сёма открыл глаза. В них стояли слёзы. Пряча лицо от Маши, зарылся лицом в подушку, приходя в себя. В груди кипело, в голове вертелось много вопросов, дух метался в смежных чувствах, а душу словно хорошенько встряхнули. Всё это предстояло собрать в единое целое и немедленно.

«Срединные горы – Урал», - подумал Сёма, когда рука Маши коснулась плеча.

- Вставай, милый.

Сёма подавил в себе слёзы и заставил себя улыбнуться. Получилось криво и неестественно. С таким лицом к любимой лучше не поворачиваться – свадьба всё-таки. Подумает ни весть что.

Укутавшись с головой в покрывало, подскочил как можно нелепее и попрыгал в душ, делая вид, что дурачится.

Маша стёрла со щеки слезу, ощущая такое, что никак не могла объяснить словами даже приблизительно.

Рысь появился в комнате весёлый, пышущий задором и энергией. С ходу оценил обстановку, звонкий голос стеганул, заставив невольно распрямить плечи: