Цикличность

Снова немного неловкий момент, ведь как раз в этот момент я подносил ложку с горячим ко рту. Все это добро повалилось мне прямо на штаны, я, тихо ругаясь, сбросил обжигающую еду на землю. Ну ладно, жена хочет ласки, не могу не ответить. И, стараясь забыть про обожжённые ноги, я ответил жене на объятия. И в этот момент я почувствовал себя особенно хорошо, будто что-то зажглось внутри меня, когда я обнял супругу. Как бы я хотел, чтобы это мгновение длилось вечно. Нет, не вечно. Сначала надо завести детишек, а потом пускай и жизнь остановится. Я нашел свое счасть…

Резко и сильно тряхнуло. Вся посуда на столах подпрыгнула и с грохотом попадала в беспорядке на стол. Кто-то из гостей не удержался на ногах и упал. Все гости хором ахнули. Но люди быстро осознали, что ничего страшного на самом деле не произошло, и даже начали потихоньку подтрунивать над собственным испугом.

Вдруг кто-то неистово закричал. Я вырвался из нежных объятий супруги, вскочил с места и побежал на крик. Поскольку отец невесты спокойно похрапывает в тарелке, теперь мне придется наводить на празднике порядок, к тому же из стражи меня никто не увольнял. Наверно кто-то неудачно упал из-за толчка. Небось, сильно пьяный гость запутался в собственных ногах и рухнул как подкошенный, ставлю десять монет – руку сломал.

Подходя к источнику крика, я заметил, что вместе со мной сквозь толпу гостей протискивался и мой командир. Идет на ходу поправляется, сам красный, что твой рак, но взгляд стальной, не дал себя опоить. Но все же лобызнула его свояченица. Вон как губы блестят. Не дай бог так до свадьбы дойдет, в гробу я таких родственников видел. Сейчас, правда, двое лучше, чем один. Сейчас быстренько оттащим пьяницу к лекарю и вернемся за стол.

Кое-как мы с командиром сумели протолкаться через плотную толпу людей окруживших того кто кричал. Ух ты! Я проиграл свои десять монет в мысленном споре, это вовсе не пьяница – это местный «белый». Он, то неподвижно лежал на мостовой, то катался вокруг своей оси, при этом сжимая руками свою голову, и вопя так сильно, будто его сжигают заживо. Орал он на всю глотку, какая-то внутренняя боль скручивала его в рог. Кроме этого крика ни единого звука теперь не было слышно на площади. Гости с опаской вставали со своих мест и подходили посмотреть, что же здесь происходит. Но близко не совались.

«Белый» метался в агонии. Но ни ран, ни следов болезни на его теле не было. Мы, с командиром, переглянувшись, подошли к нему. Я встал у головы белого, командир у ног. Сейчас унесем его подальше, а то лежит, орет – людей пугает. Я наклонился над чудотворцем сказать ему, что мы отнесем его к лекарю. И тут тряхнуло еще раз. В этот раз тряхнуло очень сильно. Слышно было, как бьется посуда, падающая со столов. Малыши, которых притащили на праздник, перепугались и начали плакать. Весь город наполнился детским плачем. Я потерял равновесие и припал на колено прямо около головы белого. Люди вокруг отшатнулись в страхе. А «белый» неожиданно перестал орать как блажной и страшно захрипел, захлебываясь.

Вдруг он схватил себя за лицо руками и замолчал. Я увидел струйки крови между его пальцами. Ужас тронул меня. Да этот парень выдавил себе глаза. Я попытался отнять руки от его лица. Но тут он вдруг затрясся, как больной падучей. Из его рта пошла кровавая пена. Кажется «белый» умирает. Что тут происходит, мать твою?!

Командир достал кинжал и одним движением закончил муки чудотворца.

– Беги, прячь жену, потом марш в казарму! – успел закричать он, перед тем, как толпа вокруг не пришла в движение.

Я кивнул и рванулся к своей суженой.

И тут снова тряхнуло. Но не земля под ногами пришла в движение. Меня будто ударили по голове, причем изнутри. Такое уже было, когда Джессов учитель умер…

И тут вдруг все пропало. Все пропало! Мир будто потерял все краски, кроме оттенков серого. Куда я бегу? Зачем? Иррес! Точно! Я бегу за ней. Как она выглядит? Почему я не могу вспомнить свою жену? Помню только имя. Ее зовут… Господи! Что происходит?

Еще один удар, и я чувствую, как вместо имени жены в памяти всплывает то, что я никогда не хотел бы вспоминать. Кто я? Почему меня бьют эти люди? Дайте мне встать! Дайте мне встать! Я хватаю кого-то за ногу. Человек падает на мостовую рядом со мной. Я узнаю его. Мерзкий ублюдок, я помню тебя! Ты, это ты был тем клириком, что ошибся и убил мою мать! Я хватаю чудотворца за его мерзкое, толстое горло, и душу, прикладывая всю свою ярость. Вдруг я почему-то понимаю, что этот человек вовсе не тот чудотворец, и я отпускаю его горло. Голова неизвестного опадает без сил на мостовую. Неужели я задушил его?

Я встаю на ноги. И как будто из тумана в мое сознание врывается образ воспитателя из деревенской школы при церкви. Он сально улыбается мне, держа в руках факел. Я знаю, чего он хочет! Из-за этого ублюдка весной двое ребят утопились в озере. Ну, иди сюда, теперь я, наконец, смогу отомстить за них. И не поможет тебе то, что ты мне рекомендацию в Столицу написал. В этот раз ты мне рот не заткнешь.