Циклогексан

– Есть только один способ решить задачу: мы сами должны имитировать покушения! – вдохновенно вещал порозовевший Герка – ну просто идеальный исполнитель роли какого-нибудь мирового гения в студенческой юности, сцена посрамления отсталой профессуры. – Мы должны прямо-таки терроризировать этого заезжего президента – нагло, вызывающе! Пусть рядом с ним плющатся пули, пусть неподалеку рвутся бомбы. Юлия уже начала, нам остается только продолжить…

– И тогда наши противники опешат, начнут выяснять, кто их конкуренты, и, разумеется, на всякий случай откужутся от своих планов, – ядовито проскрипел Балыкин и начал сморкаться.

Герка даже руками всплеснул.

– Да нет же! Тогда будет кардинально изменена вся программа пребывания президента в этой стране! Ни единого лишнего шага, протокольные мероприятия перенести в другое место и на другое время, маршруты следования – изменить, прессу – долой, необязательные мероприятия – тоже долой. Об университете можно забыть. Остается только президентский самолет, но тут мы вряд ли сможем как-то повлиять… И нам нет никакого дела до того, кто наши противники!

Теперь дошло до всех. Балыкин понапрасну открывал и закрывал рот, ища возражений, и не находил их. Терентий Семенович вновь уподобился китайскому болванчику. Степан сказал: «Ну, это другое дело», и заметно повеселел. Коллеги с Радости усердно надували щеки, во всем соглашаясь…

Оглушительно грохнуло. Тугой ком воздуха испытал на прочность мои барабанные перепонки. Рухнули ворота склада. Не успел затихнуть их грохот, как чей-то лающий голос загавкал в мегафон на местном диалекте:

– Вы окружены! Выходить по одному! Руки за голову! Одна минута на размышление!

Глава 7

На этом месте я застрял, и застрял крепко. Выходил на балкон, подолгу курил. Пил кофе. Брал лукошко и отправлялся за город по грибы, срезал крепкие подосиновики, выискивал прячущиеся в траве белые и думал о какой-то чепухе. Например: для чего мне понадобилось переносить действие романа на февраль месяц, когда на дворе стоит сентябрь? Раз уж пишу фантастический роман, то надо полностью отрешиться от окружающей действительности, да? Чушь какая-то. Притом наглядно опровергаемая.

Я с абсолютной точностью знал, что произойдет в романе дальше, – а писать не мог. Наверное, такое случается с писателями – переполнение файлов. Тут нужно просто отдохнуть от всякой церебральной деятельности. В перетруженных мышцах и то накапливается молочная кислота, а что же накапливается в голове? Пресловутая словесная руда? Долой ее. В отвалы. Чтобы продолжить, мысли должны быть как у Буратино: коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые. Добьюсь. Длинными, кудрявыми и завиральными они потом сами станут.

Видя, что я который день бездельничаю, жена потребовала, чтобы я ей дал почитать то, что у меня получилось. Я начал было отговариваться тем, что это пока не роман, а скелет романа, да еще и неполный, без нижних конечностей, таза и хвоста, но быстро сдался. Любимые жены умеют уговаривать. Любимые и шибко умные – те уговаривать не станут, а дождутся, пока муж сам предложит. К счастью, у нас не тот случай.

Прочитав довольно быстро, несколько раз хихикнув и заявив, что Гомо Фобус – это пошлость, жена вернула рукопись в задумчивости.

– А эта женщина, как ее… скользунка? скользячка?.. ну, в общем, Юлия…

– Что Юлия?