Циклогексан

А как? Чтобы у читателя волосы встали дыбом? Бросьте. Благодаря этой рукописи я фантаст, а значит, в жизни реалист. Мне достаточно, чтобы читатель не заснул. Короче говоря, надо обрушивать на героя одно испытание за другим, и дать ему выйти из них с честью – пусть с мордой в крови и утраченной верой в человечество. Кровь – тьфу. Мыло, вода и бактерицидные пластыри пока еще не в дефиците. А веру во все хорошее ему впоследствии вернет Балыкин; если же и он не справится – тогда Мара. В том мире, где «Земля» произносится как «Зимла». Где педальные лифты. Точно, так и сделаю. Причем не доведу этот процесс до конца, и к началу второго романа мой Вовочка будет желчен и угрюм. Но он вылечится.

Машина, реверс! Не буду забегать вперед. Сейчас начнется то, о чем мой герой еще долго будет вспоминать со вздрогом. Для начала вздрогнет и заходит ходуном пригорок с лопухами. Землетрясение? Логичная мысль. Если помните, самый первый мир, куда заглянул мой герой, тоже был сейсмическим. Но он все же был населен людьми, понастроившими зданий-бастионов, из-за чего именовался двояко: Сейсмикой и Цитаделью. Но в мире, куда сейчас занесло моего Вовочку, никаких людей нет, о чем он, впрочем, еще не догадывается. Но один разумный обитатель в нем все же есть…

Это сама планета. Слова о ее разумности, возможно, лишь комплимент, но она заведомо живая. В частности, она в меру своих возможностей и по собственной прихоти преобразует мир, данный ей в ощущениях. Ощущения же ее на данный момент таковы, что на ее поверхности разлегся непрошеный гость – мелкая и, вероятно, вредная блошка. Лопухи планету не беспокоят, они свои, а блошка – чужеродная. Согнать! Нет, лучше прихлопнуть! А не выйдет, так дустом ее, дустом!..