Циклоп

Он надел спортивный костюм и взял из шкафа в соседней комнате небольшую кожаную папку. Затем нежно поцеловал в щеку спящую жену и спустился в тренажерный зал Белого дома под западной террасой.

В просторном помещении с различными тренажерами никого не было, кроме крепкого мужчины. Он толкал от груди штангу, лежа на скамье, и стонал при каждом подъеме, как женщина во время родов. Пот градом катился из-под густых светлых волос, остриженных под короткий «ежик». Огромный живот тоже был покрыт растительностью, как руки и ноги, крепкие и массивные, словно ветви дерева. Он походил на циркового борца, лучшие годы которого уже прошли.

– Доброе утро, Айра, – поздоровался президент. – Рад, что ты пришел.

Крупный мужчина положил штангу на крючки над головой, поднялся со скамьи и пожал президенту руку:

– Рад тебя видеть, Винс.

Президент улыбнулся.

«Ни поклона, ни раболепия, ни „добрый день, господин президент“ в ответ. Неисправимый и бескомпромиссный Айра Хаген. Старому агенту секретной службы палец в рот не клади – всю руку оттяпает», – подумал он.

– Надеюсь, ты не против, что нам пришлось встретиться вот так?

Хриплый смех Хагена эхом отразился от стен тренажерного зала.

– Мне приходилось получать распоряжения в местах похуже.

– Как идет ресторанный бизнес?

– Прибыль неплохо выросла с тех пор, как мы перешли с заморских деликатесов на непритязательную американскую еду. Прежде расходы на продукты были колоссальными. Двадцать блюд с дорогими приправами и зеленью не окупали вложенных денег. Поэтому теперь мы специализируемся только на пяти основных блюдах, каких не подают в ресторанах классом повыше: ветчина, курица, тушеная рыба, жаркое и мясной рулет.

– Судя по всему, у вас много посетителей, – заметил президент. – Последний раз я ел хороший мясной рулет еще в детстве.

– Сейчас отбоя от клиентов нет, тем более что мы подходим к их обслуживанию с энтузиазмом и стараемся сохранить уютную атмосферу. Мои официанты носят смокинги, на столах стоят свечи, все очень стильно. Даже еду мы раскладываем на тарелках так, чтобы она выглядела как на картинке. Самое главное преимущество – едоки быстрее расправляются с пищей, поэтому и заказов больше.

– То есть, даже получая хороший доход с вин и выпивки, вы все равно пытаетесь продавать еду, верно?

Хаген снова рассмеялся.

– А ты все тот же, Винс. Меня не волнует, что о тебе говорят журналисты. Когда перестанешь быть политиканом, сразу приходи ко мне и вместе откроем сеть забегаловок.

– Не скучаешь по уголовным расследованиям?

– Ну, бывает.

– Ты был лучшим агентом департамента юстиции под прикрытием, пока не умерла Марта, – сказал президент.

– Перспектива собирать улики на разных подонков для правительства уже не будит во мне такого энтузиазма, как раньше. Опять же, вместо того чтобы воспитывать дочерей, мне приходилось все время разъезжать по рабочим делам и неделями не бывать дома.

– Кстати, как поживают девочки?

– Просто прекрасно. Ты же знаешь, все три твои племянницы удачно вышли замуж и подарили мне пятерых внучат.

– Жаль, что Марта не смогла их увидеть. Я всегда любил ее больше других четырех моих сестер и двух братьев.

– Ты ведь попросил меня прилететь сюда из Денвера на самолете военно-воздушных сил не для того, чтобы просто посудачить о былых временах, – сказал Хаген. – Что случилось?

– Надеюсь, ты хватку не потерял?

– А ты случайно на велосипеде не разучился ездить?

Теперь уже рассмеялся президент:

– Дурацкий вопрос.

– Может, мои мышцы и одряхлели, но мозг по-прежнему работает на полную катушку.

Глава государства бросил ему папку:

– Ознакомься, а я пока пройду пару километров на беговой дорожке.

Хаген вытер полотенцем вспотевший лоб и уселся на велотренажер, угрожая согнуть раму своим весом. Он раскрыл кожаную папку и неотрывно читал, пока президент вышагивал свои два с половиной километра.

– Ну, что думаешь? – наконец спросил президент.

Хаген пожал плечами, продолжая читать.

– Неплохой сценарий для какого-нибудь блокбастера. Подпольное финансирование, безупречная секретность, шпионаж огромных масштабов, тайная база на Луне. Такой истории позавидовал бы сам Герберт Уэллс.

– Думаешь, выдумка?

– Скажем так, я хотел бы верить, как любой добросовестный налогоплательщик. Данная информация выставляет сотрудников нашей разведки слепыми и глухими недоумками. Однако, если это все же выдумка, где мотив?

– Кроме мысли, что перед нами очередная грандиозная схема обмана правительства, мне больше ничего не приходит в голову.

– Позволь мне дочитать. Последняя бумага написана от руки.

– Там мои воспоминания тех событий, что произошли на поле для гольфа. Прости, что написано таким корявым почерком, я все еще не научился печатать.

Хаген вопросительно поднял на него глаза:

– Ты что, никому не сказал о том, что произошло, даже совету безопасности?