Циклы "Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16

Зато неожиданно выдвинул свою кандидатуру физик Карачаров. Но его кандидатуру не захотел поддержать никто. Хотя и много лет уже прошло, целых двенадцать, ему, видимо, еще не простили давнего разочарования: павшим кумирам бывает очень трудно во второй раз взбираться на пьедестал. И – скорее всего в пику физику – снова подступили к капитану. В конце концов, за столько времени он мог бы уже понять, что капитанство его – дело прошлое и невозвратное, и пора почувствовать себя нормальным гражданином маленького государства. Иначе те граждане, что некогда именовались пассажирами, подсознательно ощущали себя какими-то второсортными. Устюг же снова отказался наотрез по причинам, которые никому, кроме него самого, так и не стали известными – во всяком случае, до сих пор. Принято было думать, что капитан, как никто иной, чувствовал, вероятно, свое бессилие в единоборстве со стихией и не считал себя вправе вести людей куда бы то ни было. С этим трудно было согласиться: ведь и никто другой не мог привести никого и никуда, и единственным лозунгом жизни на «Ките» было – терпение и еще раз терпение. Капитан, однако, имел право на собственное мнение, как и любой гражданин крохотной страны. Так, во всяком случае, всем казалось: любой гражданин имел право. (Как через некоторое время выяснилось – вопрос оказался куда сложнее, чем выглядел с первого взгляда.)

Так что Зоина отставка не состоялась, и она благополучно осталась на своем государственном посту. Кажется, это ее не очень огорчило: похоже, она просила о переизбрании главным образом для сохранения приличий.

За последовавшие вслед за тем четыре года ничего не случилось не только страшного, но и вообще заслуживающего упоминания. Казалось, общество уравновесилось, и даже постоянное подспудное противостояние Карского и Нарева проявлялось все реже и реже. Неожиданности начались, когда наступил семнадцатый год автономного существования человечества «Кита».

Как-то незаметно подросли дети. И (как снег на голову!) потребовали переизбрания Зои. Мало того: выдвинули кандидатуру Орланы в Верховные Судьи-исполнители. Орлане стукнуло шестнадцать, и она была признанным вожаком нового поколения.

Сначала это вызвало лишь улыбки. Дети решили поиграть во взрослых. Им разъяснили, что они – дети – не пользуются еще избирательным правом, даже пассивным, не говоря уже об активном: о праве быть избранным куда бы то ни было.

Дети же позволили себе с этим не согласиться.

Вероятно, основной причиной столь ранней самостоятельности послужило то, что дети – народ всегда понятливый – достаточно быстро сообразили, что здесь от родителей ничего не зависит: ни благополучие, ни безопасность. А следовательно, у них нет и никакой власти. К тому же родители были скучными практиками. Детям же – до поры до времени – ближе всего романтика. У каждой эпохи она своя, а тут могла, по обстановке, проявиться лишь в одной форме: компьютерной. Молодежь рано забросила обычные электронные игрушки и перешла на нормальные компьютеры – начиная со второго поколения, они и заказывали, и собирали их сами. Взрослые только пожимали плечами: сами они данной техникой пользовались, как и любым бытовым прибором, только когда возникала потребность, острый интерес к этим машинам у людей по всей Федерации давно уже угас; а вот у молодежи «Кита» почему-то вспыхнул с новой силой. Взрослым это не казалось опасным.

Попытки учредить что-то вроде школы, чтобы дать потомству так называемое систематическое образование, окончились ничем: не очень понятно было, какой должна быть эта система, чему надо учить и чему не следует или не стоит. Успели научить читать, писать и загружать компьютер, а также погружаться в скафандры и даже управлять катером – на всякий случай; остальное же пошло уже как-то само собой. Понятно, раз нет школы – не будет и диплома; только кому и на кой черт эти дипломы здесь нужны?

И вот дети взяли да заявили, что являются большинством населения «Кита», что прекрасно разбираются во всем, что относится к жизни этого мирка, играют в нем не меньшую роль, чем взрослые, и не потерпят применения к себе тех законов, которые, может, и справедливы в краях, где взрослые что-то определяют, где существует политика, экономика, производство и тому подобное – но совершенно не должны применяться здесь, в мире абсолютного равенства, где никто из людей ничего не производит, не торгует, не защищает – и так далее. И опровергнуть их позицию, убедить детей в ее неправильности так и не удалось.

Поэтому им отказали без всяких объяснений. Просто потому, что взрослые морально не были готовы к такому повороту событий, при котором они переставали быть большинством.

В ответ новое поколение заявило, что выражает недоверие не только Зое, как Судье, но и всему поколению родителей. И не только выразили недоверие, но и обосновали его. Даже математически.