Циклы «Викинг», «Корсар», «Саксонец»

– Прошу войти в дом, – сказал я и первым направился обратно. Гости следом за мной и Озриком вошли во двор. Лишь после того, как я закрыл дверь на улицу, посланец Джафара дал своей спутнице знак убрать вуаль, закрывавшую ее лицо. Сулейман уже намекал на то, что наша переводчица представляет собой что-то особое, но я совершенно не был готов к тому, что Зайнаб окажется столь очаровательной. Это была темноглазая молодая женщина с красиво очерченным ртом и изящным заостренным подбородком. Ее волосы полностью прикрывал платок, и на виду оставалось лишь ее лицо, и вот его-то цвет и привлек прежде всего мое внимание. Ее кожа цвета той самой корицы, которую римский номенклатор показывал нам несколько месяцев назад в Риме, не имела ни малейшего изъяна.

Я безуспешно пытался что-нибудь сказать, но язык у меня словно присох. Озрик, стоявший рядом со мной, тоже утратил дар речи.

– Надим Джафар повелел мне быть помощницей в вашем странствии, – сказала наша гостья, прервав затянувшееся молчание. Ее голос, хоть и мелодичный, звучал несколько хрипловато, а то, как она построила фразу, сразу выдавало в ней невольницу.

Я заставил себя оторвать взгляд от ее лица:

– Насколько я понимаю, ты говоришь на языках Зинджа.

– Лишь на нескольких из них, – негромко ответила женщина, стоя в совершенно спокойной позе, сложив перед собой маленькие руки.

– Наш корабельщик, Сулейман, надеется, что ты также окажешь ему содействие в торговых делах, – продолжил я.

– Если будет на то ваша воля, – отозвалась переводчица.

Посланец Джафара сделал мне знак:

– Могу ли я поговорить с вами наедине?

– Конечно. – Мы с ним пересекли двор и вошли в комнату, в которой наш хозяин держал свои конторские книги. По пути туда я слышал, как позади меня Озрик завел вежливый разговор с нашей новой переводчицей.

– Надим Джафар отправляет с вами Зайнаб, повинуясь прямому повелению халифа, – сказал посланец, когда мы остались вдвоем.

Он немного помялся, видимо, решая, стоит ли ему выходить в своем объяснении за пределы данных ему указаний, и затем добавил:

– Один из вождей Зинджа прислал Зайнаб в дар повелителю правоверных.

Эти слова вызвали у меня в памяти толпу несчастных рабов, которых я видел в Каупанге. Для того чтобы приравнять их к красавице, находившейся сейчас во дворе, требовалось очень развитое воображение.

– За возможность получить Зайнаб под свой кров мой господин был готов заплатить любую цену. Халиф согласился уступить ее за тридцать тысяч дирхемов, – продолжил мой собеседник.

Я чувствовал, что чего-то недопонимаю. А слуга визиря глядел мне в глаза, несомненно, ожидая, когда же я пойму его намек.

И тут меня осенило: это тоже проделки наследника! Мохаммед предложил отцу приказать Джафару, чтобы тот отправил Зайнаб в путешествие с нами. Джафар был не только наставником его брата-соперника, но и ведущей фигурой среди сторонников Абдаллаха. Заставив главу тайного сыска отослать любимую невольницу, за которую тот заплатил целое состояние, наследник повернул в ране уже воткнутый туда кинжал.

– Я позабочусь о том, чтобы Зайнаб невредимой вернулась к надиму Джафару, – пообещал я с уверенностью, которой вовсе не чувствовал. Из своего прежнего – и немалого – опыта я знал, насколько жизнь путешественников подвержена опасности. За дни, проведенные в Аль-Убулле, я посвятил много времени напряженным раздумьям о несчастьях, которые пришлось нам перенести на пути из Ахена в Багдад, и о всяких трудностях и задержках. В конце концов я пришел к выводу, что многие из этих событий, если не все они, были специально направлены на то, чтобы не дать мне исполнить мое поручение, и имел сильное подозрение о том, кто стоял за всем этим, хотя мотивы этих деяний были мне совершенно непонятны.

Глава 17

Африка

Плавание в Зиндж походило на сладкий чудесный сон. Каждый следующий день не отличался от предыдущего, как будто время по собственной воле раз за разом оборачивалось вспять. С восходом солнца появлялся резкий, четко вырисованный и бесконечно далекий горизонт, из-за которого солнце поднималось в небо, по которому стайками плыли пухлые облачка, неизменно направлявшиеся в ту же сторону, что и наши корабли. А далеко под ними по сверкающему густо-голубому морю бежал торговый караван из полудюжины кораблей. Благоприятный ветер, ровно, с умеренной силой дувший с северо-востока, благосклонно наполнял огромные паруса, сотканные из обычного в покинутых нами местах хлопка, и корабельщикам почти не приходилось прикасаться к снастям. Ветерок разгонял полуденную жару, так что палуба никогда не раскалялась настолько, чтобы к ней трудно было прикоснуться, а воздух оставался приятно теплым еще долго после заката. Закаты же здесь были поистине великолепными. Могучее золотисто-оранжевое сияние заливало все небо, но потом сменялось на цвет блеклого пергамента, который, в свою очередь, вытесняла наступавшая с востока тьма. Затем поднималась луна, прокладывавшая по черной волнующейся морской поверхности серебристо-белую дорожку. Если же поднять голову, то открывалось небо, оживленное мириадами ярких звезд.