Циклы «Викинг», «Корсар», «Саксонец»

Из городища мы выезжали мимо потока повозок, а также пеших и конных путников, что уже выбирались из защищенной от ветров долины, где прошло зимовье, и теперь перекочевывали на летнее становище кагана. Наш маленький отряд был единственной группой, держащей путь на север, так что вскоре мы оказались уже одни на древней тропе, ведущей к выгоревшим руинам Хринга. Стоял погожий, светозарный весенний день – куда ни глянь, все вокруг тонуло в радостном солнечном блеске. Везде было буйство цвета и красок – полевые цветы своими желтыми и пурпурными вкраплениями на сочно-зеленом фоне свежей травы соперничали с розоватыми и белоснежными соцветиями на кустах боярышника и дикой вишни. Пробились первые розочки на шиповнике, где меж ветвей взвивались и сновали птички, от щебета и посвистывания которых воздух, казалось, звенел и переливался.

Темп Кубер задавал весьма непринужденный. У каждого поселка или стойбища при дороге он делал остановку, чтобы обменяться любезностями с местным старейшиной. Обычно нас приглашали разделить нехитрую трапезу, которая растягивалась на несколько часов, покамест селян собирали на сход, дабы известить их о новом кагане. Таким образом, переезд, не занявший и трех дней, когда нас с Беортриком примчали в городище привязанными к седлам пленниками, сейчас растянулся больше чем на неделю. Впрочем, лично я никуда не спешил. Умиротворенный, в приподнятом состоянии духа, я наслаждался контрастом между захламленной берлогой Фаранак и нынешним пейзажем, где тонкие контуры далеких холмов, поросших дубами, грабом и буком, словно висели между землей и безоблачным небом. Небо все эти дни было пронзительно-синим и ласково пригревало теплом без единого дуновения ветерка.

Как-то предутренней порой мы выехали из очередной аварской деревушки, где останавливались на ночлег, и тронулись вперед в призрачном беловатом тумане. Его мелкие капли оседали на всем – на одежде и поклаже, на лошадиных гривах и ушах, даже на бровях… Спустя час налетел рассветный живой ветерок, и туман начал развеиваться длинными волнистыми полосами, в то время как дорога повела нас вкруг уреза большой заболоченной низины. На кочках, примерно на равных расстояниях друг от дружки, здесь горбились сероватые цапли, застыв над своими отражениями и терпеливо выжидая, когда подплывет пожива.

Разговоров между нами считай что не было. Маленькая колонна ехала в тишине – слышно было лишь тусклое позвякивание сбруи, поскрипывание седел да мягкий стук копыт по земле. Один из конников (они поочередно менялись) ехал впереди в кольчуге и шлеме, с трепещущим на копье вымпелом, луком за спиной и мечом у пояса. За ним следовал Кубер, а дальше второй конник вел за повод дареного жеребца. Третий конник должен был вести груженого мула, а мы с Беортриком замыкали строй.

К пятому дню путешествия я уже начал узнавать некоторые приметные места – груду валунов у тропы, уродливо изогнутое дерево, брод, через который, помнится, меня, пленного, переправляли на пути к Кайяму, подозревая во мне лазутчика… Близ деревни, где нас выдал гепид, я различил знакомую кузню и даже подумал, что, не ровен час, завижу здесь самого подлеца Кунимунда. Но его нигде не было видно, а старейшина, даром что мы с ним делили совместную трапезу – яйца вкрутую и творог из овечьего молока, – не подал виду, что когда-либо встречал нас с Беортриком.

Из этой деревушки мы выехали за полдень. По моим прикидкам, через три-четыре дня неспешного пути мы должны были дойти до Дуная, речной границы с владениями короля Карла. По дороге нам предстояло миновать руины Хринга, находившиеся примерно в пятнадцати-двадцати милях впереди нас. Вначале, насколько мне помнилось, надо будет проехать безлюдную, поросшую кустарником степь – открытое место, изрезанное узкими канавами от ручьев, стекающих в пруды и небольшие озерца.

Наш маленький отряд неспешно двигался уже два часа кряду, когда меня начали разбирать серьезные сомнения насчет того, что мы достигнем Хринга до наступления темноты и найдем там себе пристанище. Говорить об этом Беортрику не было смысла: я уже давно оставил надежду завязать с ним беседу. Поэтому я ехал себе да ехал позади группы, обдумывая, как я обращусь к первому франкскому разъезду, который встретится нам на берегу великой реки. Размышляя, я одновременно озирал окрестность. Слева над равниной лениво кружила пара канюков, а кроме того, встречались еще какие-то небольшие птицы вроде дятлов, с красными шапочками на головках. Что странно – несмотря на белый день, я был уверен, что слышу где-то уханье совы. Я напряг слух в попытке уловить, откуда исходит этот звук, как вдруг откуда-то из-под земли, словно по волшебству, выпрыгнули три косули. Оказывается, они кормились в пересохшем русле ручья невдалеке от тропы. Выскочив перед нами, они поскакали прочь, грациозно лавируя среди кочек и кустов ивняка. Провожая их взглядом, я заметил меньше чем в миле нечто рукотворное – невысокий земляной холм. Это был один из древних курганов, которые мы видели, держа путь на юг вместе с Кунимундом.