Цири

Микула подбежал, поднял с земли оборотца, но тот отпихнул его, схватил меч, завопил так, что заглушил предсмертный визг коня, и прыгнул на костеца. С обезьяньей ловкостью проскользнул под костлявым локтем чудовища и рубанул изо всей силы, прямо по сидящему на столбике глазу. Костец зашипел, отпустил коня, раскинул лапы на стороны, захватил Кехля острыми шипами, поднял с земли, откинул в сторону, на щебень. Кехль упал на камни, выпустив меч. Костец проделал полуоборот, протянул клешни и ухватил его. Маленькое тельце повисло в воздухе.

Микула яростно рявкнул, двумя прыжками подлетел к чудовищу, размахнулся и рубанул топором по хитиновому панцирю. Корин, бросив Висенну, не раздумывая, подскочил с другой стороны, меч, который он держал обеими руками, с размаху вонзился в щель между панцирем и лапой. Нажимая грудью на рукоять, Корин воткнул острие по самую корду. Микула ахнул и ударил еще раз, панцирь треснул, вырвалась зеленая вонючая жидкость. Костец зашипел, отпустил оборотца, поднял клещи. Корин уперся ногами в землю, ухватился за рукоять меча. Попытался вытянуть. Не получилось.

– Микула! – крикнул он. – Назад!

Оба кинулись бежать, по-умному, в разные стороны. Костец растерялся, скребанул животом по камню и двинулся прямо на Висенну, которая, свесив голову меж рук, пыталась подняться на четвереньки. Над ней, быстро-быстро работая крылышками, повисла в воздухе пестрокрылая птица и кричала, кричала, кричала…

Костец был близко.

Микула и Корин прыгнули одновременно, преграждая дорогу чудовищу.

– Висенна!

– Госпожа!

Костец, не останавливаясь, растопырил лапищи.

– В сторону! – крикнула Висенна, встав на колени и поднимая руки. – Корин! В сторону!

Оба отскочили, прижались к стене ущелья.

– Henenaa firefdth kerelanth! – страшно крикнула чародейка, выбрасывая руки в сторону костеца. Микула увидел, как что-то неуловимое двигается от нее к чудовищу. Трава стлалась по земле, а мелкие камни раскатывались по сторонам, словно разбрасываемые тяжестью огромного шара, набиравшего скорость. Из руки Висенны вырвалась ослепительно яркая зигзагообразная струя света, ударила в костеца, рассыпалась по панцирю сеткой огненных язычков. Воздух разорвал оглушительный гул. Костец лопнул, извергая фонтан зеленой крови, обломков хитина, ног, внутренностей, все это взлетело на воздух, градом сыпануло вокруг, задуднило о скалы, шелестом прошлось по зарослям. Микула присел, обеими руками заслонив голову.

Было тихо. На том месте, где только что стояло чудовище, чернела и дымила круглая воронка, забрызганная зеленой жидкостью, устланная отвратительными, трудноузнаваемыми мелкими осколками.

Корин, отирая с лица зеленые пятна, помог Висенне подняться с земли. Висенна дрожала.

Микула наклонился над Кехлем. Глаза у оборотца были раскрыты. Толстая куртка из конской кожи превратилась в лохмотья, под которыми проглядывало то, что осталось от руки и плеча. Кузнец хотел что-то сказать, но не смог. Поддерживая Висенну, подошел Корин. Оборотец повернул к ним голову. Корин взглянул на его плечо и с трудом сглотнул слюну.

– Это ты, королевич? – тихо, но спокойно и отчетливо сказал Кехль. – Ты был прав… Без оружия я – мусор. А без руки? Наверно – дерьмо, а?

Спокойствие оборотца поразило Корина больше, чем вид переломанных костей, выпирающих из кошмарных ран. То, что карлик все еще был жив, казалось невероятным.

– Висенна, – шепнул Корин, умоляюще глядя на чародейку.

– Я не смогу, Корин, – ломким голосом сказала Висенна. – Этот организм, это тело… Все законы, которые им управляют, совершенно отличны от человеческих… Микула… Не прикасайся к нему…

– Ты вернулся, – шепнул Микула. – Почему?

– Потому что законы, которые нами управляют, совершенно отличны от человеческих, – сказал Кехль с гордостью в голосе, хоть уже и с явным трудом. Струйка крови вытекла у него изо рта, пачкая пепельный мех. Он отвернулся, взглянул в глаза Висенне. – Ну, рыжая ведьма! Исполняется твое пророчество… Помоги мне!

– Нет! – крикнула Висенна.

– Да, – сказал Кехль. – Так надо. Пора.

– Висенна, – изумленно выдохнул Корин. – Надеюсь, ты не собираешься…

– Отойдите! – крикнула друидка, сдерживая рыдания. – Отойдите оба!

Микула, глядя в сторону, потянул Корина за руку. Корин не сопротивлялся. Он еще увидел, как Висенна опускается перед оборотцем на колени, нежно гладит его по мохнатому лбу, касается висков. По телу Кехля прошла волна судороги, он дернулся и замер.

Висенна плакала.

9

Пестрокрылая птица, сидевшая на плече у Висенны, наклонила плоскую головку, уставилась на чародейку круглым неподвижным глазом. Конь шлепал по выбоистому тракту, небо было кобальтово-синим и чистым.

– Тюююик тююит, – проговорила пестрокрылая птица.

– Возможно, – согласилась Висенна. – Но не в этом дело. Ты меня не поняла. Впрочем, я не в претензии. Обидно, что обо всем я узнала сначала от Фрегеналя, а не от тебя, это верно. Но я ведь знаю тебя не первый день, знаю, что ты не болтлива. Думаю, если б я спросила напрямик, ты бы ответила.

– Трк, тююик?