Цирк

У него всегда горел камин, даже летом. Игра пламени немного оживляла комнату. Не переставая улыбаться, дон Хулио расположился на софе. В руках у юноши была связка книг, он колебался, не зная, куда их положить.

– Можешь оставить книги здесь, – сказал дон Хулио, видя, что Пабло направляется к письменному столу.

– О, мне совсем не тяжело, спасибо. – Он осторожно положил книги на край стола и стоял, пока дон Хулио не пригласил его сесть.

– Итак, ты сын Элпидио… Садись, не церемонься… Твой отец работал в этом доме более двенадцати лет. Помню, он поступил сюда, когда вернулся из армии. Он еще не был знаком с твоей матерью. Они познакомились гораздо позже, в годы Республики. А кажется – только вчера поженились.

Он снял очки и протер их платком.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать. Почти восемнадцать.

– Да, именно так. Ты родился, когда меня здесь не было. Значит, во время войны.

– В тысяча девятьсот тридцать восьмом году.

– Во время революции, – пояснил дон Хулио, снова надевая очки, – мне пришлось бежать из города. В первый же день красные послали за мной вооруженных людей. Если бы они меня схватили, не быть бы мне живым. Ты молод и не можешь себе представить, что это было за время.

– Да, – сказал Пабло, покашливая. – Отец часто рассказывает мне про те годы.

– Пожары, грабежи, убийства… Честные люди не могли чувствовать себя в безопасности.

– Отец рассказывал, как он два дня вас прятал.

– Элпидио всегда был человеком порядочным и ничем себя не замарал… Ах, молодежь твоего возраста должна благодарить бога, что ей не довелось жить в те времена!..

Дон Хулио при малейшей возможности старался предостеречь молодежь от опасностей скоропалительного экстремизма. На этот случай в запасе у него было несколько великолепных историй, показывавших, что творилось в красной зоне. Пабло он рассказал обо всех перипетиях своего драматического бегства во Францию. Юноша выслушал его с большим вниманием. Кончив, дон Хулио взял из корзины для дров два полена и положил их щипцами на пылающие головни.

– Впрочем, ты слишком молод, и все это тебя мало занимает… На днях я встретил твоего отца, и он сказал, что ты должен зайти ко мне.

– Да, – отрывисто и сухо покашливая, сказал Пабло. – Мне пришлось пообещать ему это. Сам бы я никогда не посмел беспокоить вас, но отец твердил не переставая: пойди и объясни все дону Хулио, зайди к дону Хулио домой, и столько раз он мне это повторял, что, вот видите – я здесь.

– Ты хорошо сделал, что пришел, – одобрил дон Хулио. – В жизни все мы нуждаемся друг в друге, как бедные, так и богатые, и те, кто наверху, и те, что внизу…

– Я никак не мог решиться. Но вы знаете упорство моего отца: пока не добьется своего, ни за что не отступится.

– Элпидио знает меня лучше, чем ты, вот и все… Если бы ты был знаком со мной столько, сколько он…

– Ну вот, сегодня утром за завтраком он и говорит мне: пойди к добрейшему дону Хулио и расскажи ему, как у тебя обстоят дела со стипендией… Если ты стесняешься идти один, я пойду с тобой… Увидишь, он все устроит.

– Ты, должно быть, знаешь, что я не занимаю теперь никакой официальной должности в муниципалитете, – сказал дон Хулио, переплетая пальцы рук, – но у меня никогда не было недостатка в добрых друзьях и порядочных людях, готовых мне помочь…

Юноша несколько секунд молчал, не сводя глаз с причудливых языков пламени.

– Не знаю, известно ли вам… – сказал он наконец. – Два года назад муниципалитет дал мне стипендию для поступления в промышленную школу. Небольшую стипендию – на оформление документов и книги. – Он снова кашлянул. – Но этой осенью…

– Ах, да, теперь припоминаю… Твой отец говорил, что тебя лишили ее.

– Да, именно так. Когда я явился туда, мне сказали, что муниципалитет не возобновил стипендию и, если я хочу продолжать курс, отец должен внести плату.

– Ты не провалился в июне на экзамене?

– Нет.

– Может быть, у тебя плохая отметка за поведение?

– Наоборот.

– Странно, – сказал дон Хулио, поглаживая плохо выбритый подбородок.

– У меня дома лежат зачетные листки.

– Так, так…

Секретарь муниципалитета был многим обязан дону Хулио, и дон Хулио решил позвонить ему домой.

– Когда начинаются занятия? – спросил он.

– Через три дня.

– Хорошо, попытаемся это уладить.

Юноша снова закашлялся и так сильно, что вынужден был прикрыть рот платком. Дон Хулио с беспокойством оглядел его поверх очков.

– Ты простудился? – спросил он, когда Пабло отдышался.

– Ничего, пустяки, – пробормотал юноша. – Я немного продрог на улице.

– Ты плохо выглядишь… Я заметил это, когда ты вошел, но не хотел говорить тебе.

– Должно быть, ветром продуло… Когда я шел в гору…

– Не хочешь ли принять что-нибудь?

– О нет, не беспокойтесь! – Он снова закашлялся, на этот раз еще сильнее. – Но если у вас найдется таблетка аспирина…

– Никогда с ним не расстаюсь, – сказал дон Хулио, вытаскивая из кармана пробирку.

Он испытывал неодолимый страх перед болезнями и всегда носил с собой целую аптечку.

– Если я не слишком злоупотребляю вашей добротой, – сказал юноша несколько напряженным голосом, – я попросил бы немножко воды, чтобы запить таблетку.

– Ну, разумеется!