Цирк, да и только

– Не надо ничего доказывать. Я пришла к такому же выводу. Косицын тут ни при чем. Трофимов, скорее всего, тоже. – Я мысленно переместила осветителя на пятую строчку своего списка. Тетя Катя опять-таки поднялась выше. Законно или нет, это мне только предстояло узнать. – Юрий, а что вы знаете о материальном положении Катерины Евгеньевны?

– Она работает не из-за денег, – догадавшись, что это утверждение меня не убедило в невиновности бывшей воздушной гимнастки, Варецкий стал приводить аргументы: – Во-первых, Быстринина получает вполне приличную пенсию, а во-вторых, ее дочь весьма успешно занимается бизнесом. Насколько мне известно, Елена против того, чтобы мать работала, но тетя Катя не может расстаться с атмосферой цирка. После того как Екатерина Быстринина оставила артистическую карьеру, она работала администратором зрительного зала, билетером, а теперь вот уборщицей.

– Карьера явно пошла на понижение, – заметила я. – А как же самолюбие?

– Понимаете, тетя Катя днем внуков по различным кружкам и секциям водит, так что работать может только поздно вечером. А насчет униженного самолюбия – вы это зря. У нас в цирке любой труд в почете – все мы делаем одно дело.

– Ладно, Катерина Евгеньевна вне подозрений. – Я решила больше не перебрасывать ее кандидатуру с места на место, поэтому мысленно вычеркнула из списка, так же как Косицына. Трофимов пока остался. В результате этих манипуляций он оказался на последнем, пятом месте.

– Таня, я, возможно, повторюсь, но не могу этого не сделать. Саша Абросимов – мой друг, точнее, друг нашей семьи. Если бы он попал в затруднительное положение, то первым делом обратился бы за помощью к нам с Олей. Понимаю, я вас не убедил этим, но больше мне добавить нечего.

– А ничего добавлять и не надо. – Я мысленно переместила ветеринара со второго на предпоследнее, четвертое место. – Давайте перейдем к обсуждению следующих кандидатур. Остались трое: Алиев, Вырубов и Селиванов.

– По Генке не скажешь, что он испытывает материальные трудности. Да и откуда им взяться? Вырубов живет исключительно для себя – ни жены, ни детей. Да и у Селиванова тоже, по-моему, все нормально. Он пенсионер, раньше акробатом был, а теперь – рабочий сцены. Оба его сына пошли по стопам Владимира Петровича. Теперь они выступают под псевдонимом – братья Зельцер. – Юрий перевел взгляд на открывшуюся дверь.

– Здравствуйте, – кивнула мне Ольга. – Я уже все знаю, мне Сергей Эльдарович сказал. Значит, Урал не в зоопарке… Ума не приложу, где он может быть столько времени… Юра, я слышала, ты что-то о братьях Зельцер говорил?

– Таня считает, что если мы выявим того, кто в последнее время остро нуждался в деньгах, то узнаем, кто похитил тигра.

– Думаешь, у них есть долги? – Ольга подошла к мужу и положила руки ему на плечи. – Откуда такое предположение?

– Я сказал, что они сыновья Селиванова, – Варецкий неестественно закашлялся. – А Татьяна, ты, наверное, помнишь, внесла Владимира Петровича в круг подозреваемых.

– Понятно. – Ольга отошла от супруга и присела на стул, стоявший в углу комнаты.

В гримерной повисла тишина. Мне показалось, что Варецкая была чем-то сильно смущена. Взяв это на заметку, я продолжила:

– Мы уже обсудили шесть кандидатур, – пояснила я Ольге. – Из моего списка остался только Алиев.

– Я выяснил, что мимо изолятора тогда проходил Тимур, это самый младший из братьев. Насчет его платежеспособности я вам ничего сказать не могу. Мне кажется, не в этом направлении надо копать. А ты, Оля, как думаешь? – Юрий резко развернулся к супруге.

Та ответила совершенно невпопад:

– Соломон сегодня явно не в духе. Я никак не могу с ним справиться, он отказывается купаться.

– Разберемся. – Варецкий встал и вышел из гримерной.

– Оля, вы не хотите мне ничего сказать? – спросила я, когда мы остались вдвоем.

Дрессировщица молчала, глядя в пол. Осознав, что пауза тянется неприлично долго, она заговорила:

– Вам, наверное, уже насплетничали, что Иван Зельцер уже не раз устраивал мне подлянки?

– Нет, но по вашей реакции нетрудно было догадаться, что эта фамилия вас чем-то смутила. Оля, вы ведь отправили мужа к тиграм вовсе не потому, что не смогли справиться с Соломоном. Вы просто не хотели говорить об этом акробате при нем. Юрий ревнует вас к Ивану, так ведь?