Цирк Доктора Дулитла

— Мистер Блоссом! — закричал он. — Нино заболела! Лежит у себя в стойле с закрытыми глазами и даже не может подняться на ноги. Представление начнется через пятнадцать минут, а я ничего не могу с ней сделать!

Бормоча про себя ругательства, директор вскочил и бросился в конюшню. За ним побежал и Доктор.

Нино действительно была в очень плохом состоянии. Она лежала на соломе и прерывисто дышала. Доктор с директором с трудом поставили ее на ноги, но бедная лошадь не могла ступить ни шагу. Она шаталась от слабости.

— Черт побери! — выругался Блоссом. — Если она сегодня не выступит, это испортит нам репутацию на всю неделю. Мы разрекламировали ее как гвоздь программы! Если она не выйдет на манеж, зрители будут кричать, что их обманули!

— Вам придется все объяснить публике, — сказал Доктор. — У этой лошади очень сильная лихорадка. Я сомневаюсь, что она сможет сегодня выйти из своего стойла.

— Боже! Но она должна это сделать! — воскликнул Блоссом. — Если она не выступит, зрители могут потребовать свои деньги обратно. Мы не можем оскандалиться еще раз, как…

В этот момент в конюшню зашел мальчик.

— Уже без пяти минут два, мистер Блоссом, — сказал он. — Пирс велел мне узнать, готовы ли вы.

— Черт их подери! — закричал Блоссом. — Я не могу вести первое отделение! Прежде чем я выйду на манеж, мне нужно привести в порядок Нино!

— Но у нас больше некому это делать, сэр, — возразил мальчик. — Робинсон еще не вернулся.

— Боже, что за день, — простонал директор. — Конечно, представление не начнется без инспектора манежа. Но я не могу сейчас оставить Нино. Я просто не знаю, что мне…

— Извиняюсь, хозяин, — раздался вдруг сзади чей-то голос. Обернувшись, директор встретился взглядом с косыми глазами Мэтью Магга. — Может быть, вы позволите мне занять ваше место? — спросил Продавец Кошачьей Еды. — Я уже давным-давно выучил все ваши слова наизусть. Я постараюсь объявлять номера точно так же, как это делаете вы. И клянусь — никто не заметит никакой разницы!

— Да-а… — протянул Блоссом, оглядывая Мэтью с головы до ног. — Ты самый задрипанный из всех ведущих, каких мне когда-либо приходилось видеть. Но сейчас выбирать не приходится. Пойдем скорей со мной — я дам тебе свой костюм.

Доктор занялся больной кобылой, а Блоссом с Мэтью побежали в костюмерную. Там при помощи румян, накладных усов из гримировальной коробки клоуна и Теодозии (которая наскоро ушила широкие бриджи Блоссома) Мэтью Магг превратился из Продавца Кошачьей Еды в инспектора манежа.

Наконец-то сбылась мечта всей его жизни: он стал главным действующим лицом в цирке. И когда Мэтью вышел из-за кулис и увидел вокруг себя море лиц, то от чувства собственного достоинства его плечи расправились, а грудь выпятилась вперед сама собой. Теодозия же, подсматривающая за ним через щель в занавесе, сияла от гордости и молила Бога, чтобы швы на бриджах Блоссома не разошлись до конца представления.

А в это время Доктор, осмотрев Нино, окончательно убедился, что она не сможет выступать в этот день. Единственное, чем он мог ей помочь, он сделал — дал ей две большие таблетки из своей черной аптечки. Через пятнадцать минут в конюшню вернулся Блоссом, переодевшийся в вязаную фуфайку и фланелевые брюки.

— Нино не сможет сегодня выйти на манеж, мистер Блоссом, — сказал Доктор. — Она поправится в лучшем случае через неделю, но никак не раньше.

— Ну всё! — всплеснул руками директор. — Мы погибли — просто погибли! Этот скандал в Стоубери попал в газеты, и если мы провалимся и здесь, — с цирком будет покончено! Публика непременно начнет требовать свои деньги обратно. Самое ужасное, что мне нечем заменить этот номер — совершенно нечем! Черт возьми! Первый раз в жизни меня так преследуют неудачи!

Бедный Блоссом был в полном отчаянии. Доктор взглянул на него и задумался. Но тут из соседнего стойла послышалось тихое ржание. Это подал голос Беппо, старый ветеран. Услышав приветствие своего друга, Джон Дулитл улыбнулся.

— Послушайте, мистер Блоссом, — тихо сказал он. — Я думаю, что смогу вам помочь, только вы должны обещать мне, что сделаете то, о чем я вас попрошу. Я знаю о животных намного больше, чем вы думаете. Большую часть своей жизни я посвятил их изучению. Вы пишете в афишах, что Нино понимает вас и умеет отвечать на вопросы, но ведь мы с вами знаем, что это, мягко говоря, неправда, ведь так? Вы просто подаете ей определенные сигналы, а публика принимает это за чистую монету. Сейчас я расскажу вам свой секрет, которым я никогда ни перед кем не хвастался. Хотя даже если бы я это и сделал, мне бы вряд ли поверили. Я могу разговаривать с лошадьми на их собственном языке и понимаю, что они мне отвечают.

Все время, пока Доктор это говорил, Блоссом стоял, мрачно уставившись в пол. Но услышав его последние слова, он поднял глаза на Джона Дулитла и нахмурился.