Цирк доктора Дулиттла

— Я всю свою жизнь изучал животных, — продолжал доктор. — Вот вы говорите, что Беппо понимает, о чем его спрашивают, и может отвечать на все ваши вопросы. И вы и я прекрасно знаем, что это не так. Но публика верит вам. А я могу говорить с животными на их языке.

Пока доктор говорил, Блоссом с мрачным видом рассматривал носки своих башмаков. Услышав последние слова, он приподнял голову и удивленно захлопал глазами.

— Или вы умом тронулись, или я ослышался. Где же это видано — говорить с животными на их языке? Я тридцать с лишним лет работаю в цирке, я о животных знаю все. Звериный язык? Чушь! Или вы меня, Александра Блоссома, принимаете за дурака?

Глава 4. Бетти заговорила

— Звериный язык — вовсе не чушь, и умом я не тронулся, — невозмутимо ответил доктор. — Придется мне доказать вам, что я говорю правду.

— Вам это никогда не удастся, — презрительно произнес Блоссом.

— В конюшне стоят пять лошадей, не так ли? — спросил доктор. — Из своего стойла они не могут меня видеть. Хотите, я спрошу любую из них, о чем пожелаете, и они мне ответят.

— Ей-Богу, вы сошли с ума! — упрямился хозяин цирка. — У меня и так голова идет кругом от забот. Не отрывайте меня от дел вашими выдумками.

— Как хотите, — пожал плечами доктор. — Если вы не нуждаетесь в моей помощи, я уйду. Не хочу навязываться.

И Джон Дулиттл направился к выходу. Из главного шатра цирка доносился шум: публика рукоплескала.

— Постойте, — сказал Блоссом, — спросите у Бетти, под каким номером значится ее стойло.

Старушка Бетти занимала второе стойло. Оно было занавешено, и на занавеске красовалась выведенная синей краской цифра 2.

— Как она должна мне ответить: по-лошадиному или постучать копытом?

— Постучать копытом, господин лошадиный профессор, — издевательски ухмыльнулся Блоссом. — Я не знаком с лошадиной грамматикой, и мне будет трудно судить, обманываете вы меня или нет.

Доктор фыркнул несколько раз, и тут же из стойла номер два послышались два гулких удара копытом в деревянный настил.

Блоссом удивленно вскинул брови, но тут же пожал плечами.

— Это могла быть случайность, — недоверчиво сказал он. — Спросите у Бетти, сколько пуговиц на моем жилете, на том, в котором я выступаю на манеже и в который сейчас вырядился ваш приятель Мэтьюз Магг.

— Хорошо, — согласился доктор и тихонько заржал.

На этот раз доктор забыл сказать, что обращается к Бетти. Все пять лошадей, стоявшие в кошошне, много раз видели жилет Блоссома и знали, сколько на нем пуговиц. И конечно, все пять лошадей ответили доктору. Из каждого стойла донеслось шесть ударов копытом. Даже бедняга Беппо, лежавший с закрытыми глазами на соломе, вытянул заднюю ногу и стукнул ею шесть раз в загородку.

У Блоссома от удивления глаза полезли на лоб.

— Если вы и сейчас считаете, что это случайность, — сказал с улыбкой доктор, — я попрошу Бетти сорвать зубами занавеску в ее стойле и подбросить ее вверх.

Он снова заржал, и тут же занавеска исчезла. Доктор стоял неподвижно, зато Блоссом бросился к стойлу и увидел, как лошадь подбрасывает в воздух и ловит на лету занавеску, словно играющая платком шаловливая девочка.

— Теперь вы мне верите? — спросил доктор Дулиттл.

— Верю, что вы родом из ада. Вы тот человек, который мне нужен. Ступайте за мной, я подберу вам костюм.

— Погодите, — остановил его доктор, — что вы собираетесь делать?

— Переодеть вас. Нельзя выходить на арену в мятом сюртуке и потертом цилиндре. Вы же сами сказали, что хотите мне помочь!

— Я готов помочь вам, — раздельно произнес Джон Дулиттл, — но я поставлю свои условия. И вы должны обещать мне, что выполните их. Только в таком случае я превращу Бетти в говорящую лошадь и выступлю с ней на арене. Насколько я помню, говорящий конь был объявлен в конце программы. Вам с лихвой хватит этого времени, чтобы выслушать все мои условия.

— К чему? Это совершенно лишнее! — вскричал Блоссом. — Я готов обещать вам все что угодно. Подумать только, вы можете из любой клячи сделать цирковую актрису! Да мы с вами вмиг разбогатеем. Ваше место в цирке! Почему вы не пошли работать в цирк лет десять тому назад? Вы уже давно были бы богатым человеком, а не задолжавшим всему миру деревенским врачом. Пойдемте, я переодену вас. Публика должна думать, что вы замечательный наездник, а для этого нужен костюм особого рода. Если вы появитесь на арене в сюртуке и в этих брюках, все решат, что вы никогда в жизни не сидели верхом на коне.

Блоссом привел доктора к себе, распахнул свой сундук и принялся вынимать из него самые разнообразные костюмы. И пока хозяин цирка рылся в сундуке, доктор перечислял ему свои условия:

— С тех пор как я работаю в вашем цирке, я замечаю, что дело у вас ведется… гм! как бы сказать? Что дело ведется не совсем честно. Особенно плохо приходится животным. Я уже не раз говорил вам об этом, но вы меня не слушаете.

— Как же не слушаю? — удивился Блоссом и вытащил из сундука красные персидские шаровары. — Нет, шаровары не годятся. Что ни говорите, а Фатиму я все-таки выгнал из цирка только потому, что вам не понравилось, как она обращается со змеями.