Цирк монстров

Кэмерон протянул адвокату противошумовой шлем, надел такой же сам и включил мотор. Гидросамолет пулей рванул с места, рассекая водную гладь. Кэмерон смотрел вперед, туда, где серое небо сливалось с темно-зеленой водой. Казалось, весь окружающий пейзаж сейчас разлетится на мелкие осколки, подобно тучам брызг, вздымающихся по обе стороны от крутящихся лопастей.

В душу Кэмерона закралось дурное предчувствие. Он заметил, что и с Фуллером что-то не так — у адвоката был совершенно похоронный вид.

Кэмерон Коул обернулся и взглянул на город своего детства так, словно больше его не увидит. Потом тряхнул головой и снова перевел взгляд на пенящуюся зеленую воду.

Глава 78

Аарон Альтман куда-то ушел, оставив нас с Конни в том кабинете, который назывался у местных сотрудников Ямой или Львиным рвом, и теперь я понимал почему. Вот уже полчаса я сидел здесь, грызя ногти и пытаясь догадаться, какая участь меня ожидает.

Я смотрел на серый ковер на полу, иногда нервно постукивая пальцами по крышке стола.

— Кстати, неплохо вы смотритесь обритым наголо, — неожиданно сказала Конни. — Совсем как Майкл Скофилд из сериала «Побег из тюрьмы».

— Очень смешно.

— Хотите, принесу вам сэндвич?

— Что, вы еще и официантка? Подвизаетесь на благотворительных ролях?

— Вы на меня все еще сердитесь?

— Не то слово.

Конни откинула голову назад и направила взгляд в потолок.

— Да и потом, ваш сэндвич наверняка будет отравленным, — прибавил я.

Она фыркнула, поудобнее устраиваясь в кресле. Под глазами у нее залегли темные круги — видимо, она мало спала в последнее время. На ней был строгий деловой костюм. Я впервые видел Конни такой. Мне она больше нравилась в джинсах. Костюм придавал ей официально-отстраненный вид. Хотя, наверно, и я в новом облике казался ей чужим.

Конни слегка тряхнула головой, отбросила волосы за спину и снова посмотрела на меня:

— Да, у вас есть право сердиться, Пол. Но все же мне нужно вам кое-что объяснить. Знаете, почему вы сейчас здесь, а не в тесной комнате с зарешеченным окном, и на вас не надета красивая оранжевая униформа?

Я повернулся к ней:

— И почему же?

— Четыре месяца назад у нас еще не было той видеозаписи на флэшке. Кош был для нас фантомом. Вы являлись нашей единственной зацепкой. Проще всего было бы вас арестовать. Поместить вашего сына в приемную семью, допросить вашу жену, ваших друзей и знакомых, ваших пациентов. Могло бы выясниться что-то интересное. Представьте себе, такое часто срабатывает. Мои коллеги в этом поднаторели. Может быть, при таком раскладе мы бы не сорвали джекпот, но множество плохих парней оказались бы за решеткой. Как, например, хозяин мотеля, в котором мы вас нашли.

Конни помолчала, словно восстанавливая в памяти детали прошлых событий.

— Мы живем в сложное время, — снова заговорила она. — Устрашение потенциальных преступников порой дает лучшие результаты, чем суд над преступниками уже состоявшимися. А от нас требуют в первую очередь эффективности. Иногда небольшая операция без всякого риска, сопровождаемая грамотно организованной кампанией в прессе, очень хорошо действует на антиобщественные элементы всякого рода. И уровень преступности заметно снижается. Если бы вас сразу арестовали, это, конечно, вызвало бы всеобщее одобрение. — Она грустно улыбнулась. — Но ваша судьба оказалась бы искалеченной — система перемолола бы вас еще раньше, чем было бы установлено, виновны вы или нет. Поэтому я возражала против вашего ареста и предпочла сама за вами наблюдать с близкого расстояния.

— Очень мило с вашей стороны, — заметил я. — Вы прямо фэбээровская мать Тереза.

— Нет. Но я верю в презумпцию невиновности. И считаю, что дети, ставшие жертвами насилия, не должны становиться разменной монетой в политических играх. За них нужно бороться.

— Аминь, — кивнул я.

Конни нахмурилась:

— Ну хорошо, можете предаваться сарказму. Конечно, это проще, чем попытаться мне помочь.

— Я добровольно сдался ФБР. Что вам еще от меня нужно?

— Ваше доверие. Из-за того, что сейчас на мне этот костюм, а не халат медсестры, я не перестаю быть собой. Это по-прежнему я! И я по-прежнему ваш друг!

— Вы меня постоянно обманывали.

— И что, теперь вы замкнетесь в башне из слоновой кости?

Конни перевела дыхание, потом уж спокойнее продолжила:

— Вы всегда держите людей на расстоянии. Может быть, это профессиональная деформация личности. Может быть, отношения с отцом так на вас сказались. Или вы боитесь страдания — не знаю. Но то, что вы никому не доверяете, — это факт. Даже тем, кто желает вам добра.

Она отвела взгляд, словно из опасения, что я смогу прочитать в нем и более личные эмоции.

— Если эта операция провалится, — прибавила она, — Альтман не ограничится тем, что выставит меня за дверь, а вас отправит за решетку. Он полностью замнет это дело, чтобы сохранить лицо. И тогда партию выиграет Кош. Шон и ваш сын окажутся всего лишь очередными жертвами в его списке, не первыми и не последними. Будут и другие. Кто их защитит?

— Я не меньше вас хочу, чтобы Коша схватили!