Цирк украденных сновидений

В тени леса неподалеку от ворот спряталась деревянная будка, такая же золотая и сияющая, как звезда на верхушке рождественской елки. Надпись на табличке, сделанная тем же шрифтом, что был на листовке, гласила: «Билеты». Маргарет Грейс ободряюще посмотрела на Андреа и повела ее чуть дальше в потемневший лес. Андреа следовала за ней, пока они не достигли поляны, окутанной лунным светом, где между двумя высокими серебристыми березами, у которых почти все листья облетели, висел гамак, как будто сплетенный из нитей Румпельштильцхена.

– Стоимость входа – один твой сон, – прошептала Маргарет Грейс, словно делясь с Андреа захватывающим и ценным секретом, – но это не так и дорого, ведь ты всегда сможешь снова его увидеть в шатре снов в Замечтанье. Это то, что позволяет Замечтанью расти и меняться. Некоторые дети, которые приходят сюда, отдают хороший сон, чтобы потом переживать его снова и снова в шатре снов. А некоторые отдают свой кошмар, чтобы он наконец исчез и они его забыли.

Маргарет Грейс наклонилась ближе, ее голос стал еле слышным:

– А некоторые отказываются от воспоминаний. Это работает так же, как со снами, и это могут быть как хорошие, так и плохие воспоминания. Ты можешь снова их вернуть в шатре снов, а можешь навсегда забыть. Забыть на все время, пока ты здесь, – сказав это, она отпустила руку Андреа.

Андреа замерла, у нее перехватило дыхание. Она боялась выдохнуть, чтобы не разрушить хрупкую надежду, не развеять зыбкую магию заклинания, наложенного этой девочкой.

Маргарет Грейс вздохнула и улыбнулась:

– Ну, начнем. Мы оставим тебя здесь поспать ненадолго, – она указала на висящий между деревьями гамак, – ты отдашь нам один сон, а проснешься с билетом, который позволит тебе видеть все сны, какие ты только пожелаешь.

Андреа засунула свои окоченевшие пальцы в карман, сжав в ладошке маленькую вещицу, которая всегда была с ней. Все в ее жизни было так ужасно. Коробки в гараже. Пустое место за столом. Неослабевающее чувство вины.

Андреа никогда бы не смогла забыть Фрэнсиса, но она сможет забыть причину мучившей ее вины и печали. Она сможет забыть о ночи, когда он исчез.

Лицо Маргарет Грейс расплылось в широкой улыбке.

– Ты готова, не так ли?

Андреа кивнула. Воспоминание, от которого она хотела избавиться, скребло острыми когтями в ее душе. Она сделает все, чтобы забыть о той ночи, хотя бы ненадолго.

Прежде чем получить указания от Маргарет Грейс, Андреа забралась в гамак и уютно расположилась в нем. Маргарет встала на колени у изголовья Андреа и достала из-под рубашки небольшой кожаный мешочек.

– Сейчас ты должна дать имя своему сну. Мы выставляем названия снов снаружи шатров, чтобы дети примерно понимали, что они найдут внутри.

Андреа подняла голову и посмотрела через просвет в ветвях деревьев на яркие точки, мерцающие далеко в почерневшем небе. В горле снова образовался комок, и она опять попыталась сглотнуть его. Андреа так давно жила со своими воспоминаниями, что ей не составит труда дать им название. Сердце выстукивало пронзительный и тоскливый ритм, но впервые за три года она была почти свободна от тягостного чувства вины.

Внутри мягко трепетало. Облегчение. Облегчение. Облегчение.

– Ночь, когда ты ушел, – голос Андреа дрожал.

Маргарет Грейс вслед за Андреа взглянула на небо и медленно кивнула:

– Очень, очень хорошо.

Открыв мешочек, Маргарет Грейс вытащила щепотку сверкающего серебристого песка и высыпала его на ладонь.

– Теперь закрой глаза и повторяй за мной, – сказала Маргарет Грейс: – Я прошу Песочного Человека.

– Я прошу Песочного Человека.

– Увести меня.

– Увести меня.

– В страну сновидений, где я смогу играть.

– В страну сновидений, где я смогу играть.

Маргарет Грейс развеяла песок над закрытыми глазами Андреа, и сознание девочки стало расплывчатым, мысли путались и исчезали. В этом песке что-то было. Что-то в его мерцании. Что-то, что она хотела удержать.

Но было слишком поздно. Потому что в этот момент Андреа провалилась в глубокий сон.

Правила

Андреа вскочила. Она была почти уверена, что проснулась в своей комнате. Что Маргарет Грейс, огни Замечтанья, диковинный кожаный мешочек были просто странным сном, даже несмотря на то, что она ощущала боль, когда щипала себя у ворот цирка. Но гамак качнулся в сторону, заставив Андреа ухватиться за его плетеные золотистые края. Она крепко держалась за них, пока гамак не перестал качаться. Затем Андреа поднесла ладони к глазам, которые слезились и болели, как будто что-то в них попало. Ресница или пыль…

Серебряные песчинки.

Андреа усиленно терла глаза до тех пор, пока не избавилась от песчинок, причинявших боль. Все происходило на самом деле. Она действительно была здесь.