Цирк зажигает огни

Рада, что есть ещё люди, которые чтут память о моём отце и постарались спасти плёнку с его выступлением. Хотелось бы её иметь в нашем музее.

… Благодарю Вас за память и внимание к нашей династии, за заботу о нас.

Желаю Вам добра.

Ваша Н. Дурова.

«Жду вашу с отцом книгу!» (Из письма И. Ю. Дуровой И. И. Сотникову)

Добрый день, дорогой Николай Николаевич!

Недавно вернулась из Карловых Вар, немножко отдохнула и подлечилась. Это было мне крайне необходимо, учитывая, что я уже много лет совсем не отдыхала, а только приобретала всё новые болячки, травмы и очень много работала и в театре,[217] и на радио, и для телевидения.

В моё отсутствие пришли Ваши письма. Спасибо Вам за все хлопоты и заботы о книге «Из поколения в поколение» с моим предисловием.

…Отвечаю на Ваши вопросы. Вы спрашиваете, какие зверята были у меня в детстве. Это были самые разные животные: собачка Майка, сурок Сурочка, пони Звёздочка, слон Няня, доберман-пинчер Нора. В годы войны – гепард Кай, премьера[218] у которого состоялась в Челябинске и в Иркутске.

С животными я всегда играла и играю до сих пор.

Сначала я выступала в аттракционах отца, а самостоятельно вышла на арену с рысью, и это описано в повести «Котька». Работали со мной куницы Макс и Мориц, лисица Дымка, две дворняжки, грачи, морж, морские львы, слон.

Впервые в истории дрессуры появились мои работы с носухой, кинкажу, цаплей, разными пингвинами, морскими слонами.[219] Мечтой В. Л. Дурова было показать миру дрессированных моржей. И я воплотила в жизнь эту мечту деда, многие годы даря зрителям работу с моржами.

Шведская академия искусств ведёт регистрацию таких впервые проведённых работ в дрессуре. Японский президент «Общества любителей птиц» Мцуро Сан считал, что дрессировать такую птицу, как цапля, невозможно. Однако своей работой с цаплей Цапочкой я доказала ему обратное. И эта работа теперь тоже зарегистрирована как первая в истории дрессуры.

Дела цирковые у меня всегда тесно связаны с литературными. В своих повестях и рассказах я в основном отражаю то, что случалось в жизни, в работе с моими животными, с цирком, со мной.

По существу, у меня не было животных, с которыми я не хотела бы работать, но ограничения были, так как такие животные, как мыши и крысы, вызывают у меня аллергию. Мечтаю поработать с ломинтином (тюленем).

Относительно камышовых и песчаных котов могу сказать, что они, вообще-то, поддаются дрессировке, но степень опасности работы с ними выше даже, чем в работе с крупными хищниками. Лапы таких котов устроены особо: они своими когтями впиваются в жертву так, что вытащить их невозможно, потому что когти переплетаются намертво!

Николай Николаевич! Ещё раз благодарю за всё. Желаю добра. Поздравляю Вас с 1 мая и Великим Днём Победы! Здоровья Вам!

Жду Вашу с отцом книгу![220]

Ваша Наталья Дурова.

Н. Н. Сотников Легендарной была с детских лет Краткое послесловие к судьбе, которое нельзя не написать

Впервые я увидел Наталью Юрьевну в 1963 году в кабинете отца, в ту пору ответственного секретаря Совета по драматургии Союза писателей России. Она пришла к нему как к своему литературному наставнику, можно сказать, крёстному отцу в литературе, за каким-то советом. Было ей тогда 29 лет, но выглядела она совсем юной: очень подвижная, спортивная, волевая. Всё это очень полезные качества для литератора, но для дрессировщицы – обязательные!

Затем она приезжала в Ленинград на гастроли: наш цирк на Фонтанке был её родным домом, она, как и её родной прадед Владимир Леонидович Дуров и двоюродный прадед Анатолий Леонидович Дуровы, именно в цирке Чинизелли делали премьеры своих программ. Эту традицию переняла Наталья Юрьевна, и можно сказать без преувеличения, наш цирк она любила больше других.

Третья встреча была тоже очень короткой, но особенно драматичной – скончалась руководительница московского Уголка зверей Анна Владимировна Дурова-Садовская, и эстафету руководства Уголком зверей пришлось принять быстро и решительно. Скажем прямо – на литературной продуктивности это не могло не сказаться: административно-хозяйственные дела росли, как снежный ком. Рос и Уголок, который уголком-то назвать можно было лишь по традиции – это ныне огромная территория вдоль улицы Владимира Дурова.