Цитадель

Это он окликнул Анну, которая вслед за студентами собралась уходить. Девочка у нее на груди уснула, головка свесилась набок. Анна обернулась. На ней было что-то желтое с короткими рукавами. Она раскраснелась — то ли обгорела на солнце, то ли ей просто голову напекло, у темноволосых это вечная проблема.

Анна: Что?

Мик: …с тобой поговорить…

Но оба стояли молча и ничего не говорили.

Мик: …никогда даже не…

Анна засмеялась. А кто виноват? Ты же сам исчезаешь, как только я появляюсь.

Мик сказал что-то, чего Дэнни не расслышал. Он уже не улыбался. И Анна тоже.

Анна: Я вижу, что тебе плохо.

Мик: Я по-прежнему…

Анна: Да. Я знала, что так будет.

Мик: …не думал… начинаю сходить…

Анна отступила на шаг назад. Мик, ты должен взять себя в руки. Ты ведь сам это понимаешь, да?

Только сейчас в голове у Дэнни что-то щелкнуло. До сих пор он слушал вполуха, дожидаясь лишь, когда все наконец уйдут, потому что помнил, что за его спиной в любой момент могут зашаркать каблуки баронессы. Теперь он сказал себе: Стоп. О чем это они? Дело было даже не в словах, которые он слышал, а в том, что он видел: очень уж близко друг к другу стояли эти двое. И Анна не уходила. И на Мика жалко было смотреть.

Анна: Мик. Ты должен это преодолеть. Должен. Иначе катастрофа.

Мик: …когда-нибудь вспоминаешь?

Анна: Нет! Стараюсь забыть. Изо всех сил.

Мик (неразбочиво).

Анна: Да, но это было не вчера. Шесть лет! Тут, в нормальной жизни, это большой срок. Шесть лет назад у меня еще не было Бенджи.

Мик: …именно… каждый день… каждый…

Анна: Не хочу этого слышать.

Мик стоял, засунув руки в карманы, и смотрел вниз. Дэнни ждал, что вот сейчас Анна уйдет, но она не уходила. Она прикрыла ладонями голову малышки и зажмурилась. Дэнни точно знал, о чем она сейчас думает, он чуть ли не слышал ее мысли: ей хочется бежать, но нельзя, надо как-то все уладить, что-то сделать, иначе все полетит к черту — и Ховард узнает. О чем? Видимо, о том, что шесть лет назад Мик трахал его жену.

Анна шагнула ближе к Мику и, глядя ему в лицо и по-прежнему прикрывая от солнца детскую головку, проговорила: Давай просто ему скажем.

Мик ответил не сразу. Что ты такое говоришь? — первая его фраза, которую Дэнни расслышал целиком. Губы у Мика побелели.

Анна: Он сильный, он выдержит. Конечно, будет тяжело, но потом, думаю, все устроится.

Мик: Нет. Нет. Нет. Нет. Нет! Ты слышишь меня?

Ну хорошо! Нет. Слышу.

Мик метался под деревьями, будто не мог остановиться… глотку себе перережу… Думаешь, шучу?

Анна: Ладно, расслабься. Я просто предложила.

Мик: …никогда в жизни… Не верю, что ты…

Мик, ну хватит уже.

Мик перестал метаться и снова смотрел на нее молча.

Анна: Придумай тогда ты, как быть. Что мне делать, по-твоему? Если ты и дальше будешь так же себя вести и устраивать такие сцены, он все поймет. И уверяю тебя, тогда уж точно будет хуже.

Мик: Не надо ему ничего говорить.

Думаешь, мне самой этого хочется? Господи, да мне бы в голову такое не пришло, но только… Послушай, у меня дочь спит на руках, а я тут с тобой… Да черт возьми!

Мик: …говори тише.

Анна заплакала. Дэнни смотрел на них с изумлением. Оказаться свидетелем такой сцены! Он не верил ни своим глазам, ни ушам, ничему — и уж тем более не пытался разобраться в сумбуре собственных ощущений. Он испытывал:

1. жалость к Ховарду, который даже не догадывается, что его жена и его лучший друг дурят его по полной программе;

2. удовлетворение оттого, что в жизни Ховарда не все так прекрасно, как казалось;

3. еще большую жалость к Ховарду, потому что легко жалеть человека, у которого в жизни не все прекрасно;

4. странное возбуждение от сознания того, что он все видел, все слышал и все знает.

Именно на этом последнем пункте — осознании знания — к Дэнни вернулось кое-что очень важное, что в последние два дня начало уже хиреть без применения: ожила ищущая, мыслящая часть его натуры, которая всегда пыталась разобраться в том, что происходит кругом и какое место он, Дэнни, занимает в происходящем. Та часть, что поддерживала Дэнни на плаву все эти годы. Мир вокруг него рассыпался — и опять сложился, уже по-новому, и Дэнни снова стал самим собой, то есть он снова не просто что-то знал, но знал больше всех остальных, видел всю паутину, связующую людей и события, пока остальные замечали лишь отдельные натянутые нити. Он владел информацией. Так в его жизни было всегда, много лет подряд. Не то чтобы он использовал свои знания в каких-то целях: информация — игрушка опасная, она в любой момент может обернуться против того, кто пытается с ней играть. Но в самом том, что он ею владел — то есть знал, кто с кем и как связан, — в этом заключалась его сила. И у Дэнни было слово, выражающее все описанное: абс.

Мик взял Анну за руку. Ну вот, подумал Дэнни.

Мик (неразборчиво).

Анна (всхлипывая): Просто… Я так хотела приехать сюда… так ждала этого, а теперь… По ночам уже не могу спать.

Так Анна стояла и плакала, а Мик держал ее за руку. Потом она перестала плакать, вытерла слезы, поцеловала дочку в макушку и взглянула на часы.

Мик: …легче, если бы я…