Цитадель

Вихрь с чародеем и Вардой взвился в небо и за секунду превратился в точку. Точка сверкнула и умчалась на запад, где горизонт уже начал светлеть.

Еще несколько минут всем пришлось лежать на земле, вцепившись в первое, что попалось под руку.

Когда последняя горстка снега на траве растаяла, Каонэль подняла голову и огляделась. Взгляд затравленный и злой, даже идеальные черты угрожающе заострились. Волосы растрепались, теперь напоминают копну старой ведьмы.

Она вскочила на ноги, наспех поправляя то, что осталось от прически, и гордо выпрямила спину. Корсет чуть оттянулся вниз, открыв декольте больше, чем положено. Пока никто не заметил, серая быстрым движением вернула его на место и посмотрела на небо.

– Подлый! Подлый чародей! – выпалила она дрожащим от гнева голосом. – Знала же, что людям нельзя верить. Особенно таким.

Быстрым движением она смахнула мокрую дорожку со щеки и часто заморгала.

– Кто теперь меня защитит… – сказала она совсем тихо, чтобы никто не услышал.

Лотер уже успел прийти в себя после бури и небрежно осматривал ноги – мало ли, чем ранило. Хотя обычно такие вещи беспокоят его меньше всего, потому как раны заживают как на собаке. Даже нет – на волке или медведе.

Он покосился на Теонарда, который, ругаясь, ставит на ноги перепуганную лошадь. Та улеглась на бок и делает вид, что сейчас издохнет. Хуже всего, что одна клетка сломалась, несколько голубей выпорхнули и бесследно пропали в буре. Остальные забились в уцелевший угол и обреченно таращились оранжевыми глазами.

– Не тронь моих голубей! – в ярости заорал Теонард, грозя кому-то кулаком.

Эльфийка покосилась на него и презрительно скривилась. Человек заметил, но сделал вид, что мнение остроухой волнует его меньше всего.

Закончив осмотр, ворг отряхнулся по-собачьи и обратился в человеческий вид. Свалявшиеся от времени волосы больше напоминали длинную шерсть. Они слиплись сосульками, штанина на колене разорвана, зато лацерна целехонька. Полузверь стянул края, прикрывая слишком курчавую по человечьим меркам грудь, и двинулся к лесу.

– Рекомендую присоединиться, – бросил он через плечо, когда до деревьев осталось несколько шагов.

Каонэль не сводила глаз с человека, который наконец поднял свою кобылу и молча пересаживал голубей в клетку. С одной стороны по прутьям свисали толстые кожаные ремни. По всей видимости, для переноса на спине. Когда ворг заговорил, серая резко обернулась, уши встали торчком.

– С какой стати ты командуешь? – поинтересовалась она, даже не пытаясь скрыть раздражение.

Лотер глухо зарычал под нос и развернулся к остальным. С этого места картина предстала неоднозначная.

После второй бури поляна превратилась в пустошь с поломанными ветками и ямами от вырванных деревьев. Траву сорвало, хотя непонятно как. Она ведь низенькая, должна была уцелеть. Теонард с открытой враждебностью косился на эльфийку, которая то прикрывала декольте оборванными краями плаща, то наоборот – открывала. Человек тем временем трясся от холода. Справился с голубями и теперь перетягивает ремни, закрепляя уцелевшую клетку.

– Больно надо, – проговорил ворг, потирая подбородок. – Но если у вас с памятью плохо, напомню: чародей сказал, Талисман без остальных кусков не заработает. Вы как хотите, а мне он нужен.

С этими словами ворг резко крутанулся на месте и скрылся за деревьями.

Эльфийка и человек остались наедине. Оба не скрывали неприязни, молчали. Теонард возился с клеткой и подпругами, брови сдвинуты, губы сжаты. На лице мудрое выражение, будто погружен в великие думы, но такой вид часто бывает и у тех, у кого в башке пусто, как в ограбленном замке.

Несколько минут серая наблюдала, как человек ковыряется со снаряжением. При каждом движении арбалетчика ее рука дергалась к антрацитовому клинку. Теонард старательно не замечал, но видно, что тоже наготове.

Наконец Каонэль не выдержала и, стараясь держаться лицом к Теонарду, двинулась за воргом. Человек проводил ее взглядом, но смолчал.

Когда он остался позади, Каонэль перешла на бег. Тонкое обоняние с легкостью различило запах Лотера среди остальных. Тем более что крепкую смесь мускуса, медвежатины и хвои, которые источает звериное тело, спутать с чем-то очень сложно.

В темноте бора перешедшие на ночное зрение глаза эльфийки горели желтыми фонарями. Если бы кто-то был рядом – мог бы пользоваться ими в качестве освещения.

Сухая хвоя тихо хрустела под сапогами, даже несмотря на маленький вес серой. Слева молодая поросль можжевельника источала мятно-пряный запах. Аромат тянулся от свежих ростков и смешивался с воздушным следом ворга, делая его еще необычней.

Спустя несколько минут она догнала Лотера, который, будто специально, шагал большими шагами, порой даже прыгал. Да так, что ни один человек не сумеет.

Каонэль припустила, перепрыгивая сухие ветки, и через несколько секунд поравнялась с воргом.

– Плохо, – проговорила она, когда тот замедлил бег и оглянулся.

– Чего? – не понял он.

– С памятью, говорю, плохо, – пояснила серая.

Лотер понимающе кивнул, хотя лицо осталось безучастным.