Цитадель автарха

По законам войны, победитель с каждым новым шагом что-либо теряет. Вот и теперь, захватив участок долины, противник обнажил фланг своего передового каре, и, к моему удивлению, нам приказали вернуться в седла, выстроиться в линию и развернуться для атаки. Сначала мы двигались рысью, потом легким галопом и наконец под рев медных труб ринулись вперед очертя голову.

Если черкаджи были вооружены легко, то мы – еще легче. И все же в нашем броске было что-то от магии, более могущественной, чем в песнопениях дружественных нам дикарей. Под нашим бешеным огнем отдаленные ряды противника валились, будто пшеничные колосья под косой. Я хлестал поводьями пегого, чтобы оторваться от настигавшего меня топота копыт. Тщетно. Мельком я увидел промчавшуюся мимо Дарью – огненно-рыжие волосы, развевающиеся по ветру, в одной руке контус, в другой – сабля, щеки белее, чем взмыленные бока ее лошади. Теперь я понял, откуда пошел обычай черкаджей, и, хотя при этой мысли Текла расхохоталась моими губами, погнал коня еще быстрее, лишь бы не дать Дарье умереть.

Боевые кони бегут иначе, чем обычные лошади, они летят над землей, как стрелы, выпущенные из лука. Через мгновение огонь асцианской пехоты в полулиге впереди встал прямо перед нами плотной стеной. Еще миг, и мы оказались в самой гуще асциан, а наши кони по колено утопали в их крови. Каре, поначалу представлявшееся несокрушимым каменным монолитом, превратилось в обезумевшую толпу коротко стриженных воинов с большими щитами. В пылу боя эти люди убивали всех без разбору и часто своих же товарищей.

Сражение – в лучшем случае большая глупость, но кое-что все же следует о нем знать. Прежде всего – численное соотношение сказывается лишь со временем. Непосредственный бой – это, как правило, схватка человека с одним или двумя противниками. В данном случае мы получили превосходство над врагом благодаря нашим боевым коням не только из-за их большого роста и веса, но и потому, что они отчаянно кусались и колотили передними ногами; и лишь вооруженный булавой Балдандерс, как ни один другой мужчина, мог бы посоперничать с мощью этих ударов.

Огонь разрезал надвое мой контус. Я выронил его, но продолжал драться мечом, рубил направо и налево и даже не заметил, что ранен выстрелом в ногу.

Думаю, я убил не меньше полудюжины асциан, прежде чем заметил, как они похожи друг на друга. Не то чтобы они все были на одно лицо (как в некоторых соединениях нашей армии, где воинов связывали узы, более тесные, чем братские), но всякое различие между ними казалось случайным и незначительным. Подобное сходство я уже отмечал в наших пленниках, когда мы отбивали стальную карету, но тогда оно не запечатлелось в моем сознании. Только теперь, в безумстве битвы, оно производило настоящее впечатление, поскольку казалось органичной частью этого безумства. Среди беснующихся фигур я видел и мужчин, и женщин. Женщины имели маленькие, но отвислые груди, ростом они были на голову ниже мужчин. Никаких других отличий я не заметил. Все как один с большими, дико блестящими глазами, стриженные чуть ли не наголо, с исхудалыми от голода лицами, разинутыми в яростном вопле ртами, торчащими наружу зубами.

Мы сражались с тем же успехом, что и черкаджи; каре было изрядно потрепано, но не уничтожено. Стоило нам дать своим коням секундную передышку, и асциане перестроились, выставив вперед легкие полированные щиты. Вдруг один копьеносец нарушил строй и ринулся в нашу сторону, размахивая на бегу своим оружием. Сначала я подумал, что это простая бравада; затем, когда он приблизился (нормальный человек бежит гораздо медленней, чем боевой конь), я решил, что он собирается сдаться в плен. И наконец, подбежав почти вплотную к нашим рядам, он открыл огонь, но сам был подстрелен одним из всадников. В предсмертных конвульсиях асцианин метнул в воздух сверкающее копье; я отчетливо помню, как оно мелькнуло на фоне темно-синего неба.

Ко мне подъехал Гуазахт.

– У тебя сильное кровотечение. Не свалишься с седла, когда мы снова пойдем в атаку?

Я чувствовал себя полным сил и сообщил ему об этом.

– И все-таки тебе надо перевязать рану на ноге.

Из глубокого пореза на опаленной плоти сочилась кровь. Дарья, у которой не было ни царапины, сделала мне перевязку.

Но ожидаемой атаки так и не произошло. Как снег на голову (по крайней мере, для меня) поступил приказ развернуться, и мы двинулись на северо-восток по открытой местности, поросшей жесткой шелестящей травой.

Дикари, казалось, исчезли. Вместо них на том фланге, к которому мы теперь повернулись лицом, возникли новые войска. Сперва я решил, что это всадники на кентаврах – существах, изображение которых я встречал в коричневой книге. Я видел головы и плечи всадников, возвышающиеся над человеческими головами скакунов. Причем и те и другие, похоже, были вооружены. При ближайшем рассмотрении картина оказалась вовсе не столь романтичная: просто очень маленькие люди, настоящие карлики, восседали на плечах своих долговязых собратьев.