Цитадель Гипонерос (ЛП)

Я Оники Кай, дочь Артена Варта и Жофи Кай из Коралиона. Я буду жить, чтобы любить тебя, мой принц, но буду жить, чтобы любить и себя тоже. Потому что я буду сильнее любить тебя, если сильнее полюблю себя. Я расскажу тебе о моих желаниях, моих стремлениях, моих вожделениях, и даже если ты со мной не согласишься, даже если ты меня не поймешь, даже если ты возразишь, я сумею выразить себя. Я буду предана тебе, но осознанно, потому что преданность чего-то стоит лишь тогда, когда отдана по доброй воле. Мы наделаем братьев и сестер Тау Фраиму, и заберем их с собой жить на остров Пзалион. Я научу их чистить трубы великих органов, а ты научишь их путешествовать силой мысли. Я всегда буду помнить нашу первую встречу в моей келье в Тутте: ты был худ, тебе было грустно, я была напугана, я обезумела, и я буду всегда без ума от тебя.

Жить, чтобы любить себя. Человек живет, чтобы любить себя. Почему я так себя ненавижу? На Двусезонье все еще идет дождь. Грустно. Мрачно. Глоточек мумбе меня согреет. Дверь открывается. Гляди-ка, сиракузянка. Красавица. Какого черта сиракузянка делает в этой богом забытой глуши?

Я Йелль, дочь Афикит Алексу и Тиксу Оти. Мне нравится быть такой, какая я есть — чуть сумасбродной, не от мира сего. Ты меня помнишь, папа? Я так грустила, когда ты ушел, чтобы встретиться с блуфом на его земле. Посмотри, что сделал из тебя блуф: робота, машину. Но я чувствую это, я знаю это — ты сохранил свою душу ребенка, мужчины и отца. Хочу тебе сказать, что люблю мальчика. Его зовут Жек, и он будет моим мужем. Ты можешь подумать, что я слишком мала, чтобы принимать такие решения. Отцовская ревность! Напомню, что ты и сам успел уже втянуть меня в войну. Жек поможет мне притормозить на шажок, чтобы человечество меня догнало, и немного отвлечься в пути. Может, я даже соглашусь родить ему ребенка. Только одного. Девочку. Я уже знаю ее имя, но не скажу тебе, пока ты не выберешься из этой машины. Помни меня, папа, помни мой запах, мой смех, мой голос. Ты всегда говорил, что он режет как отточенная сабля. Помни.

Это ты, Йелль? Дочурка моя? Я был счастлив, когда ты родилась, так гордился тобой.

Я Афикит Алексу, дочь дамы Амайт и Шри Алексу. Ко мне вернулось желание, любимый. Говорила ли я тебе когда-нибудь, что окружу тебя такой сильной любовью, что она вырвет тебя из лап Гипонероса? Знаешь ли ты, мой возлюбленный, силу реки моей любви к тебе? Я та, кто открыл дверь твоего агентства на Двусезонье, та, которую ты по доброте своей перенес на планету Красная Точка, та, за которой ты шел до Селп Дика, та, которую ты вынес из монастыря абсуратов, та, которая в конце концов оценила и полюбила тебя. Я уже говорила тебе все это раньше, Тиксу? Возвращайся к людям, и я последую за тобой, куда бы ты ни пошел, даже если это будет страна смерти. Я тебя отпустила три года назад, больше не брошу. Прими мою жизнь, мое тепло.

Я вспоминаю тебя, Афикит, я вспоминаю себя…

Споры согласования, съеживаясь от песни существ-истоков, рассыпались, и внезапно развалились подпорки и строительные леса, возведенные материнскими платами. Тиксу вернул себе память. Он снова стал человеком, и его творческие вибрации присоединились к хору его одиннадцати товарищей. Они составили истинного дэва, храм с двенадцатью колоннами, и разбитый Несотворенный покинул телесную оболочку оранжанина. Пришел день — так же внезапно, как недавняя ночь. Ярко светило солнце, что-то шептал сквозь листву ветерок, снова запели птицы.

По руке Афикит потекла теплая липкая жидкость. Она открыла глаза и вскрикнула: Тиксу был с головы до ног весь в крови. Они разорвали круг и столпились вокруг него.

Звенья, крепившие всевозможные частички искусственного тела Тиксу, сдали. Внутри него пошли выстреливать микроразрывы — кромсая органы, разрушая кровеносную систему, нанося непоправимый ущерб мозгу. Возможно, это была еще одна попытка спор-властителей не поддаться развоплощению, одиннадцатый этап плана скаитов Гипонероса, вспышка жизни в границах, что стали слишком узки. Тиксу разомкнул губы, чтобы что-то сказать, но изо рта у него только вытекли карминные струйки. Под ним подогнулись ноги, и он рухнул рядом с кустом. Афикит просунула ему руку под голову и бережно ее приподняла. Его кожа лопнула, как перезрелый плод, обнажив под собой трещины, из которых полились ослепительной рябью потоки света.

Йелль не плакала: она всегда знала, что отец не переживет испытаний. Она всегда знала наперед, что случится. Она больше не слышала блуфа: индисский дэва умерил его аппетиты на несколько миллионов лет. Жек подошел к ней и нежно обнял.

Жек, ты поможешь мне услышать песню жизни?

Тело Тиксу исчезло, словно растворилось в невидимом чане. Афикит выпрямилась с невидящими из-за слез глазами.

— Он умер человеком, — прошептала она, глядя в лазурное небо.

Он ждал ее где-то в этой необъятности. Она скоро присоединится к нему — дала она ему безмолвное обещание.

Они пробыли вместе три дня, окружая нежностью Афикит и Йелль.