Цитадель Гипонерос

Странное ощущение охватило У Паньли — не страх, а мрачное предчувствие, внутренний шепоток, уверенность в том, что этот набег закончится мучительной кровавой баней. У жителей, правда, для отпора были только доисторические винтовки (что противоречило слухам о недавней продаже бандой Перпа Губры оружия абраззам), и они не поставили ни одной из тех развитых защитных систем, с которыми мародеры встретились в других районах гор Пиай. Горстка людей в набедренных повязках, в страшном беспорядке рассыпавшихся по обе стороны центральной улицы, казалось, не могли оказать им сопротивления, достойного упоминания. Женщины разбегались во все стороны и отчаянно пытались собрать рассеявшихся детей. Ветерок еще не успел развеять пыль, которая наполовину скрыла двойную звезду, полумесяц Сбарао и пять внутренних колец.

Оба фургона встретил град огня, но пули оказались неэффективными против бронированных окон и корпусов из сплава, рассчитанного на взрывы и световые волны. Тем не менее, они попали в ловца, который отпустился от решетчатого заднего борта и опрокинулся назад. У Паньли видел, как он упал на грунт, прокатился несколько метров, поднялся и вытащил свой короткоствольный волнобой. Бойцы прикрытия немедленно выпустили шквал световых волн, чтобы не дать абраззам окружить или выцелить их попавшего в беду товарища. У Паньли часто ударил по крыше кабины четыре раза. Фургон резко замедлил ход, а затем со стоном дал задний ход еще до полной остановки. Фургу другого экипажа, удивленному внезапным маневром, потребовалось несколько секунд, чтобы понять ситуацию. Пока он среагировал, пока предупредил водителя, и вот два фургона оказались разделены более чем тремя сотнями метров.

У Паньли, обеспокоенный внезапным потемнением, поднял глаза. Небо снова подернулось шафрановой вуалью, что не предвещало ничего хорошего. Поднялся сильный ветер, он гнал в их сторону бурю серных газов. Вероятно, это и был тот противник, которого он почувствовал несколькими минутами ранее, и выглядел он куда грознее, чем жители деревни. У Паньли подался с платформы в сторону и вперед, открыл пассажирскую дверь и плавно проскользнул в кабину.

Водитель на миг отвел взгляд от бокового зеркала.

— Что там такое, фург?

— Серный шторм. Останови фургон, мы должны надеть маски.

— Мы не будем подбирать Шеелома?

— Сначала маски, иначе рискуем сгинуть все.

Водитель кивнул и нажал на педаль тормоза. Не успел фургон остановиться, как улицу накрыл густой и удушливый желтый туман, и видимость упала почти до нуля. Частицы серы просачивались через щели кабины, оседали на одежде, попадали в глаза, в горло, в ноздри. У Паньли быстро приладил ремешки своей маски и перевязь с кислородным баллоном; его руки и ноги, шея, грудь покрылись мириадами ожогов. Он не совершил ошибки, став чесаться, ибо неприятный зуд, вызванный сернистыми газами, если расцарапывать кожу ногтями, становился невыносимым. Затем он сунул мягкий штуцер маски в рот и разблокировал систему подачи из баллона. На языке немедленно появилась прохлада, У Паньли ощутил резкий приток кислорода. Он старался дышать неторопливо, чтобы не погрузиться в губительную эйфорию — тем более опасную, что обстоятельства, теперь уже неблагоприятные, требовали ума ясного и решительного. В его обязанности в роли фурга входило обеспечить безопасность людей из своей команды. Газы не причинят никакого вреда легким захваченных мальчишек, защищенных своими «чахотками», но могут оказаться фатальными для людей из организации — в основном пришельцев из внешних миров.

У Паньли открыл дверь и скатился по ступенькам, видя перед собой не дальше вытянутой руки. Фургон и дома стали всего лишь нечеткими очертаниями, призрачными, застывшими тенями. Он протер визор маски тыльной стороной рукава. Двигатель внезапно заглох; вероятно, от высокого содержания серы сработал автоматический выключатель, и на деревню обрушилась тишина, прерываемая свистом ветра и отдаленным гулом второй машины.

Впереди У Паньли захлопали выстрелы. В толще желтой дымки прорезывались силуэты, но он не мог различить ни черт, ни одежды. Немного посомневавшись, он представил знакомое течение, несущее его к озеру Кхи. Он редко прибегал к техникам абсуратов, потому что каждый раз его одолевало тягостное чувство, что он использует священное учение далеких тысячелетий в недостойных целях, да и одной его репутации обычно хватало, чтобы отпугнуть горячие головы; но он не позаботился прихватить волнобой, а абраззы могли появиться перед ним в любой момент. У Паньли поустойчивее расставил ноги, чтобы сопротивляться натиску все усиливающегося ветра. Частицы серы порхали вокруг него, смешивались с потом, проскальзывали в рукава, в прорези куртки, за ремень штанов, воспаляли кожу, уже раздраженную жесткими сапогами, ремешками маски и перевязью с баллоном.