Цитадель Теней. Пробуждение (СИ)

Шиварец напрягся, словно приготовился к атаке. Меньше всего он хотел быть связанным с Повелителем Теней.

***

«Этого не может быть. Так не бывает. Все это неправда. Нет. Нет. Только не это. Ложь. Это все ложь».

Девочка спускалась по лестнице с этажа Монад, не замечая, что её тело покрывали дэнэ эшекей, контуры тела размывались, а глаза уже давно заволокло тёмной пеленой. Не видела, что перешагивая ступени, она словно стекала по ним вниз, не касаясь высеченного камня. Не чувствуя, как теневые одежды начали меняться, принимая вид матово-чёрных пластинчатых доспехов.

Не понимала малышка, насколько сильно потрясли её случайно услышанные слова шиварца.

Но понимала она их значимость.

Мысли девочки беспорядочно метались в голове, сумбурным вихрем.

«Он не мог говорить о ней. Просто не мог. Он отзывался о её смерти грубо, без уважения. Но… Но он знает мелодию. Откуда бы он мог её знать, как не от мамы? Значит, они были знакомы. Да. Они были знакомы. Иначе и быть не может. Мама и научила его играть эту мелодию. Хотя, нет. Мама никогда не играла эту мелодию при посторонних. Даже отчим её не знал. Только я и мама. Мы были семьёй, а отчим чужак, вошедший в неё. Он чужак, а мой родной отец? Кто он? Я ведь никогда… Никогда не знала его. Он может быть, кем угодно и ему мама могла тоже играть мелодию… Шиварец знает мелодию… он был знаком с мамой… я никогда не видела своего настоящего отца… Шиварец мой…»

— … отец?.. — выдохнула юная кагэми.

Лишь произнеся это вслух, девочка поняла, что только что произошло. Она непросто подслушала довольно личный разговор, но и, возможно, обрела отца. Пускай, пока только на словах. Пускай, это не доказано, но велика, велика вероятность, что этот нелюдимый и довольно жестокий человек приходился ей родственником. Отцом. Семьёй.

И это значило, что она больше не одна. Да, она потеряла мать, но взамен обрела друзей. Друзей, которых она считала своей единственной семьёй. До этого момента. Теперь же у неё появился шанс вновь обрести семью, почувствовать, что значит быть любимой. Шиварец не тянул на звание лучшего отца года, но он точно не мог быть хуже её отчима, который ради наживы и выпивки избавился практически от всех вещей в доме и продал свою падчерицу. А что сделал шиварец? Он не только забрал её из того места (даже в мыслях, девочка не могла назвать это домом), но и сохранил скрипку матери.

Возможно, Амо был не так ужасен, как могло показаться на первый взгляд? Маленькая брюнетка в мыслях перебрала все случаи, связывающие её с шиварцем.

Их самая первая встреча состоялась на улице. Случайное столкновение (а случайное ли?), повлёкшее за собой череду судьбоносных событий. Да, тогда её тело было парализовано животным страхом. А шиварец? Что делал он? Он хотел её коснуться, произнеся «ты». Значит, он узнал её. Возможно, не свою дочь, но черты любимой женщины. А что сделала т'эрка? Вырвалась и, попытавшись скрыться, нарвалась на неприятности. И уже тогда шиварец защитил её, спас. Ведь не вмешайся он, малышке пришлось бы несладко.

А она? Она снова сбежала. И ради чего? Чтобы узнать, что её продали. Но не значит ли это, что шиварец был готов на все, чтобы быть с ней, вызволить из столь ужасной участи? Конечно, он мог использовать на отчиме тот же метод, что и на дворовой шпане несколькими часами ранее, но к чему бы это привело? Лишь к ещё большему страху со стороны малышки.

А ведь ей было чего бояться. Незнакомый человек со шрамом на лице, ведущий тебя неизвестно куда, не внушает доверия. Да и до места перехода он её силой волок. А что было бы, не упирайся девочка? Не сопротивляйся она, и шиварцу не пришлось бы применять силу. Не было бы болезненных захватов, грубых рывков. И рассказать о себе он не мог, она ему попросту бы не поверила.