Цитадель "Вихрь" (СИ)

Что ж, ему несложно, он запишет ей десяток-другой хороших баллов и оформит безукоризненную, как сама девушка, рекомендацию. Вот только жаль, что она не понимает добрых слов и совсем не чувствует теплоты — АН-322 прячет руки за спиной. Очередное смутное воспоминание лезет прямиком в душу: с кем-то он уже так делал, кого-то обнимал в благодарность за что-то тепло и ласково, и тот человек с готовностью принимал ласковое отношение. Кто же это был… Инженеру чудится, что одна зацепка, одно разгаданное воспоминание поможет ему вспомнить все и понять свою жизнь, оставшуюся за Гранью. Вот только воспоминания упорно дразнят и никогда не возвращаются. Уже добрый десяток лет инженер-химик АН-322 не знает и не понимает сам себя. Даже замкнутый за Гранью мир, даже государственная Система и весь сумасшедше огромный центр кажутся ему понятнее, чем собственная жизнь, больше похожая не на целостную картину, как у всех граждан, а на развалившийся по деталям паззл, у которого, к тому же, стерлись отдельные изображения.

Всей Системой правит президент, в прямом подчинении у него — коменданты гарнизонов, а у тех — директора центров: информационного, военного и центра разработки. В первом работает АН-322 и знает директора уже добрых десять лет. Идет время, и ничего не меняется. И, похоже, не изменится никогда. В подчинении у центров — государственная армия, прекрасно подготовленные, обмундированные и вооруженные бойцы, почти непобедимые, жаль только, практически совсем без интеллекта. Граждане находятся на том же уровне иерархии, что и солдаты, а ниже всех — маргиналы, бездомные, лишившиеся или так и не нашедшие свой класс и свое призвание в государстве. Система работает четко и слаженно, как один большой механизм, а тех, кто пытается ломать шестеренки и идти против нее, она ломает, пережевывает и выплевывает — либо в низшие слои общества, либо за Грань, откуда уже нет возврата.

Прилежная отличница-стажерка РИ-112 давно ушла, получив свои рейтинговые баллы, и главный инженер инфоцентра засыпает перед монитором, на котором лениво моргает неровная траектория уцелевших дронов. Их совсем немного, всего пять, и летят они так, будто птицы, которым подстрелили по одному крылу. Их настройки сбиты, оборудование сломано, да и предустановленная траектория потеряна: АН готов поставить на то, что в центр вернутся только два из пяти. А может быть, и вовсе один. Очередная операция проходит практически безуспешно, и он понимает, что последующие подобные точно так же обречены на провал: люди за Гранью, обосновавшиеся на таинственной базе — не такие уж неандертальцы, какими выставляет их директор. Как минимум они научились отражать химические атаки и выжили после мощной радиационной — а это дорогого стоит.

Если бы только можно было переходить Грань…

Мысль 10

Очередное утро начинается с дребезжания Сойкиного будильника. Нет, что бы там ни говорили на лекциях по физике, а самой большой силой притяжения на свете обладает моя подушка в семь утра. И что самое обидное, соседка спит и не слышит — вставать и выключать локальную сирену приходится мне.

Кое-как соскребаю себя с постели. На красном табло-дисплее горят цифры: без четверти восемь. Оказывается, несчастный будильник надрывался уже сорок минут, а мы спим, как убитые. Теперь понятно, почему каждая сирена тревоги сопровождается ощутимой вибрацией — некоторых особо уставших и пневмопушками не разбудишь. Что уж там какая-то… радиация.

Тренировка через пятнадцать минут, а мы еще толком не проснулись! Чует моя… кхм, душа, устроит нам Ветер и бурю, и ураган. Расталкиваю соседку, и пока она оккупирует ванную, я нагретым электроном летаю по комнате, втискиваюсь в форму, заправляю свою постель и, немного подумав, Сойкину — а мысленно записываю, что за это надо будет выпросить у нее вторую порцию сока, если будет вишневый. Все равно она его не пьет, а я обожаю. Расчесывать мне почти нечего, умоюсь по дороге салфетками. Поторапливаю мою сонную подругу, и вот уже через двенадцать минут мы вылетаем из жилого блока, сшибаем выползший из-за угла робот-пылесос, скатываемся на лестницах по перилам (Сойка еще успевает ворчать на меня за то, что не дала ей накраситься как следует) и влетаем в зал за две минуты после сигнала, уставшие заранее.

Мальчишки уже построились на кросс, а мы топчемся в шлюзе. Антисептик, не дождавшись, обрабатывает нас сам, встроенные в пол щетки быстро чистят подошвы, а наставник ничем не выражает своего недовольства. Дорого бы я дала за такую выдержку.

— Сверхурочное дежурство, — коротко говорит он совершенно спокойным и обыденным голосом, но мы переглядываемся и понимаем, что спорить бесполезно: сами виноваты. — В конец строя. Десять минут по периметру — бегом марш!

— Ты еще позже могла меня разбудить? — возмущенно шипит Сойка, стоит нам только поравняться.