Цитадель "Вихрь" (СИ)

Конечно же, мальчишки просыпаются. Увидев меня на полу, Часовщик тут же захлопывает дверь и тащит все одеяла ко мне, Варяг сгребает в охапку и переносит на постель: я уже не могу даже кричать, только тихий стон срывается с губ. Север набирает дозу парацетамола, Варяг, осторожно взяв мою руку, поднимает рукав пижамы. Это я потом уже вспоминаю, что у Севера совсем не дрожали пальцы, его движения были быстрыми и уверенными, совсем не как тогда, в лесу… Игла касается вены, внутри все ломается и нестерпимо жжется. Чувствую, что текут слезы. Сразу после введения лекарства никогда не становится легче, но Варяг крепко обнимает меня, прижимает к себе, молча гладит по голове. Я цепляюсь за него, как за страховку на высоте, и плачу — впервые за полгода.

Парни сидят рядом, напряженные, как никогда: Север долго и задумчиво щелкает по опустевшему шприцу, Часовщик вертит в руке ключ-карту от шлюза и смотрит на нас. Я тихонько отстраняюсь от Варяга, но он не сразу меня отпускает.

— Ты что… Ты живая?

— Относительно, — хрипло шепчу и улыбаюсь.

— Относительно чего? — Север садится напротив и протягивает мне флягу с водой. — Тиша, ты нас так напугала!

— Относительно себя пять минут назад…

— Очень смешно, — бурчит наш практикующий медик. Несмотря на хроническую неприязнь к врачам, прямо сейчас я готова расцеловать его, заодно и Варяга с Часовщиком, просто так, за поддержку. — Тиш, а почему сюда? Почему не в медблок? Я вообще не понял, как ты дошла в таком состоянии, не проще было нажать кнопку вызова и потерпеть минуту, чем тащиться через телепорт и коридор?

Я качаю головой, падает на глаза взмокшая челка. Варяг снова обнимает меня за плечи и поудобнее укутывает одеялом. Немного подумав, смотрю на всю троицу по очереди:

— Вы секреты хранить умеете?

Они торопливо кивают с максимально серьезным видом. Смотреть на Часовщика даже забавно: вместе с ним и улыбаются, и хмурятся, и пугаются все сотни его разнокалиберных веснушек.

И я рассказываю. Сначала нехотя, неловко подбирая слова и смущаясь, а потом уже ничего не скрываю, не перепрыгиваю с пятого на десятое. Обо всем по порядку: о том, как мой старший брат, бывший работник радиотехнического института, погиб от смертельной дозы облучения: филиал их офиса находился за городом, и на весь регион не успели поставить защитный купол, а когда все-таки поставили и приняли меры, по большей части было уже поздно… О том, как мама убивалась и не находила себе места, а дедушка, инженер-биофизик, несмотря на то, что давно ушел на пенсию, продолжал заниматься научными исследованиями и искать лекарство от практически неизлечимой болезни. О том, как нашли зараженные клетки у меня самой. О неделях и месяцах, проведенных в больнице, в научно-исследовательском центре, в стерильной палате, куда с трудом пускали даже маму и дедушку. О том, что такая боль приходила почти каждую ночь, только тогда я к ней привыкала и умела с ней справляться, а сейчас она пришла снова, и к этому нельзя было приготовиться. О том, что я пришла на базу не столько для того, чтобы просто служить, сколько для того, чтобы найти здесь свое прошлое. Прошлое моей семьи, моих близких… Если однажды получу четвертую ступень, то смогу узнать про них все, то, чего они не успели или не смогли рассказать мне сразу. А еще, может быть, сумею найти и закончить дедушкины разработки: лекарство существует, просто еще не до конца выведена формула.

— Лекарство от лучевой болезни? — голубые глаза Севера светятся надеждой. — Ты серьезно? Это же… мечта всего человечества!

— Поэтому вылететь с базы мне никак нельзя, — вздыхаю, отводя взгляд. — Даже если придется терпеть вот такое. Вы… можете мне помочь?

Не успевают они ответить, как за стеной слышатся шаги и чье-то тихое покашливание. Варяг и Часовщик, не сговариваясь, сталкивают меня в проем между кроватей и забрасывают сверху одеялами и подушками, а Север поспешно вырубает свет, и все трое мгновенно ложатся, создают иллюзию самых примерных новичков.

Шлюз, так предусмотрительно заблокированный Часовщиком, пищит и отъезжает в сторону. Кто-то щелкает пультом, и со своего вынужденного поста наблюдения я вижу, как парни, все трое, делают вид, что недовольно щурятся от ярких светодиодов. Север даже переигрывает: зевает и трет глаза обеими руками, Варяг сонно кутается в одеяло.

— Что за разговоры? — хмуро интересуется густой бас незнакомого наставника. Не здорово, конечно, что они все имеют право зайти в любую комнату… Но что поделаешь, таковы правила техники безопасности. — Вы время видели?

Часовщик отключил все будильники: он всегда встает идеально в шесть, поэтому у ребят либо свои браслеты, либо поднимающий всех вовремя сосед.

— Не-а, — зевает Север и в общем-то говорит правду. Заметив отключенное табло на стене, наставник без лишних расспросов включает его обратно. Какой же у него терпкий одеколон, и как только ребята выносят! Нет больше никакого терпения. Изо всех сил зажимаю рот и нос ладонями, но не могу удержаться и сдавленно чихаю.

Снизу вижу, как Варяг торопливо прикрывает нос рукой и нарочно громко сморкается.